— Здесь, — сказал я.

— Где? — Колченог поднял взгляд.

— То, что я хочу положить в багажник, прямо тут, — сказал я.

Колченог встал в тупик. Он поворочал эту мысль у себя в мозгу. Много времени не потребовалось. Я уже видел, что он мысленно приближается к тому, чего я хотел. И вот — прибыл.

— Что, к дьяволу, тут вообще происходит? Ты же не думаешь то, что, я думаю, ты думаешь? — сказал Колченог. — Нет — двое за одну ночь? Скажи, что я не прав.

— Ты прав, — сказал я. — Это странный мир. Меня наняли стащить жмурика, и тело, которое им нужно, у тебя здесь.

— Да зачем же им мертвое тело? — спросил Колченог.

— Им одиноко, наверное. Не знаю, — ответил я. — Это их дело, и мне все равно, если на меня с ладони будут смотреть продолговатые зеленые бумажки. Тебя две сотни по-прежнему интересуют?

— Конечно, — сказал Колченог. — Плевать. Одного трупа сегодня мне уже не хватает, а за него я не получил ни цента, ни даже спасибо. Отсутствие двух тел объяснить так же просто, как и одного. Я весь твой. Дай мне взглянуть на две сотни да иди выбирай.

Я отдал ему две сотни.

Колченог был в экстазе.

— Выбирай, — повторил он, величественно помахивая рукой, содержащей деньги. — Выбирай. Можешь взять кого хочешь.

— Мне жаль, что придется прервать твой роман, — сказал я. — Надеюсь, сердце я тебе не разобью, но ее заменит кто-нибудь другой. Женщины все время умирают.

— О нет, — сказал Колченог. — Только не ее. Она моя любимица.

— Прости, дружище, — сказал я. Он покачал головой.

— Я сам тебе ее достану, — сказал он.

— Ты меня удивляешь, — сказал я. — Продаешь свою миленькую за холодную бессердечную наличку. Как ты можешь?

— Легко, — ответил Колченог. — Она тоже бессердечная. Пока тебя не было, мы провели ей вскрытие.

Колченог доел свой БЛП.

— Давай тебе достанем тело, — сказал он. — Очень не хочется с нею расставаться. Самый симпатичный труп у меня за последние годы.

— Переживешь, — сказал я. — Время все раны лечит.

— Нет, — ответил Колченог. — Лечат двести долларов.

— Где она? — спросил я, сделав вид, что не знаю этого уже. Не спрашивайте почему.

Колченог показал на четырехтрупный морозильник в комнате для вскрытия.

— Слева вверху, — сказал он.

Я подошел к морозильнику, открыл верхнюю левую дверцу и начал вытягивать лоток.

— Нет, наверху справа, — сказал Колченог. — Я забыл. Я ее переложил. Она справа вверху.

— Я знаю. Тут никого нет, — сказал я. Я собирался сказать об этом Колченогу, но он меня опередил.

— Что? — Колченог подошел к морозильнику. — Тут должен быть труп. Я его сюда положил несколько часов назад. Что, к дьяволу, вообще происходит? — Он заглянул внутрь, словно труп мог прятаться где-то в глубине, а он бы его застукал. — Черт побери! Когда я выходил за сэндвичем, тут лежала разведенка, а теперь ее нет. Она самоубилась сегодня днем. Залезла в духовку, а газ не выключила. Куда она смылась? Она же мертвая.

— Твоя проблема, — сказал я. — Я просто заплатил тебе двести долларов за тело мертвой шлюхи, и будь добр. Это же она слева, правда? Ты уверен?

— Ага. — Колченог все качал головой и никак не мог успокоиться насчет исчезновения трупа разведенки. — Вот тут. — Он вытащил лоток, поднял простыню — и там была она. — Видишь, на все двести долларов. Но куда другое тело девалось? Пару часов назад оно было здесь. А теперь его нет. Что, к дьяволу, тут происходит?

Неожиданно мне в голову пришла мысль. Слава богу, не о Вавилоне.

— Минуточку, — сказал я. — Готов спорить на что угодно, это ее недавно украли отсюда два парня.

— Мне кажется, ты прав, «Сыщ», — сказал Колченог. — Ты прав. Произойти могло только это. Они сперли разведенку. Но зачем она кому-то сдалась? Она же страхолюдина. Пьянь. Даже не знаю, кому такую захочется. Совсем никчемная. Мне кажется, себе и миру она оказала услугу, забравшись в духовку.

«Интересно», — подумал я. Похоже, тут не все так просто. Может, те два парня цапнули не то тело, а то, на которое они метились, и было телом, на которое я сейчас смотрел.

Все запутывалось.

Может, все окажется не так легко, как смотрелось вначале. Я вдруг очень обрадовался, что у меня в кармане револьвер, да еще с патронами. Кто знает? Револьвер может прийтись кстати.

Да-а, ночь намечалась, возможно, долгая, тут лучше не зевать. Первым делом следует вытащить из морга тело, за кражу которого мне заплатили. Когда те парни обнаружат, что у них не тот труп, они могут вернуться и поискать правильный, а церемониться при этом не обязательно.

Давай-ка вытащим отсюда эту штуку, — сказал я.

— Послушай, «Сыщ», — сказал Колченог. — Не говори так о ней. Ей так же не нравится быть мертвой, как не понравилось бы и тебе. Договорились?

Колченог встопорщился так, что перхоть заклубилась.

— Извини, — сказал я, хотя никакой вины за собой не заметил. Мне просто уже хотелось с этим покончить.

— Я найду, куда ее положить, — сказал умиротворенный Колченог.

— Где твоя машина? — спросил я.

— Через дорогу, — сказал Колченог. — Я всегда ставлю ее через дорогу.

Он доколченожил до чулана и открыл дверь. Там рядом с полным мешком для прачечной валялась куча грязного трупного белья.

— Черт побери! Эти сволочи сперли мой мешок, — сказал Колченог, развязывая другой мешок и вываливая содержимое на первую кучу. — Стало быть, они сперли два, — подытожил он. — Я все равно полиции так и скажу после того, как ты дашь мне в челюсть, чтобы у меня хорошее алиби появилось. Расскажу, что два трупокрада совершили налет на ледник. Я сопротивлялся изо всех сил, но они меня вырубили. Может, мне и медаль дадут, и мэр пожмет мою холодную как лед руку.

Мы засунули тело молодой проститутки в мешок для грязного белья.

Колченог очень качественно ее сложил.

— А у тебя неплохо получается, — заметил я.

— А как иначе? — сказал Колченог. — В прошлом году за десятитысячный труп мне золотые часы вручили.

И он потрепал ее по макушке, а потом завязал шнурки, стянувшие мешок у нее на голове.

— Прощай, малышка, — сказал Колченог. — Я буду скучать.

— Не переживай, — сказал я. — Потом догонишь.

— Остряк, — сказал Колченог. — Тебе бы в «Шоу Джека Бенни»[15]