Колченог помог мне вынести ее к машине.

Пока мы ее волокли, я улыбался.

Колченог с любопытством посматривал на меня.

— Выкладывай, — сказал он.

— Я просто думал, — ответил я. — Многовато тел выходит отсюда в мешках для грязного белья. Если и дальше пойдет такими темпами, к концу недели тела у тебя кончатся, и чтобы морг оставался респектабельным городским моргом, тебе придется по-соседски занимать их в Окленде.

— Лучше б я не спрашивал, — сказал Колченог.

Мы как раз были на середине дороги, тело — между нами.

Колченог открыл багажник, и мы запихали туда тело. Он захлопнул крышку и отдал мне ключи.

— Слушай, а мой револьвер? — спросил он. — Ты мне когда его вернешь? Тут повсюду клятые трупокрады бегают, включая присутствующих, так что мне пушка нужна. Прямо не знаю, что тут, к дьяволу, дальше произойдет.

И он мотнул головой в сторону морга, откуда трупы разбегались как-то слишком резво.

— Револьвер входит в две сотни, — сказал я. — Верну его тебе завтра с машиной.

— С тобой не поторгуешься, — заметил Колченог.

— Тебе тело вернуть? — спросил я.

— Не-а.

— Ты всегда был вертопрахом, — сказал я. — Уверен, что не хочешь ее оставить?

— Она твоя, — сказал Колченог. — А я заберу две сотни и куплю себе живой жопки. — Он двинулся обратно через дорогу, затем вдруг резко дал по тормозам, один из которых был деревянным. — Эй! — сказал он. — Ты не дал мне в челюсть. Мое алиби. Не забыл?

— Не-а, — сказал я. — Тащи сюда свою челюсть. И я дал ему в нее.

Голова его отскочила на четыре дюйма.

— Так пойдет? — спросил я. Колченог потирал челюсть.

— Ага, нормально. Спасибо, «Сыщ».

— Не за что.

И он поколченожил обратно в морг.

Я забрался на переднее сиденье машины и вставил ключ в зажигание. Теперь нужно только несколько часов поездить где-нибудь и поубивать время до часу ночи, когда придет пора доставлять тело на кладбище «Святой Упокой».

Не успел я завести машину, как напротив остановилась другая, а из нее вышли два парня. На вид — очень сердитые. И вроде знакомые. Потом я их узнал. Те же парни, что недавно украли тело разведенки.

Они просто на мочу исходили.

За рулем сидел третий парень.

Когда те двое вышли из машины, он уехал.

Очень деловито, будто персонажи гангстерского фильма братьев Уорнер, парни вошли в морг. Не дурака они тут валяют.

Один из парней был очень крупным, квадратного такого сложения.

Вылитый окорок на ножках.

Колченогу придется сильно потрудиться за свои двести пятьдесят долларов.

Я уехал.

Сцена в морге очень хорошо впишется в «Смита Смита против Теней-Роботов»», — думал я, проезжая по Коламбус-авеню с телом девушки, надежно упрятанным в багажник.

Я уже видел, как мы с Нана-дират заходим в городской морг Вавилона, чтобы опознать тело. В Вавилоне ночь и туман, а мы идем по улице в морг. Нам остался один квартал.

— Если не хочешь — не надо, — сказал я. — Там не очень симпатично. Парня сбил поезд. Опознавать немного чего осталось. Можешь подождать меня снаружи.

— Нет, — ответила она. — Я хочу пойти с тобой. Мне совсем не нравится терять тебя из виду, если без этого можно обойтись. Ты же знаешь, как я на тебе залипла. Ты мой парень, громила недотепистый. Да мне плевать, если даже этого парня сбило три экспресса Вавилон-Орион.

Нана-дират поистине в меня втюрилась.

— Ладно, — сказал я. — Но помни: я тебя предупреждал.

— Нет, давай — шесть экспрессов Вавилон-Орион — сказала Нана-дират.

Вот это девчонка!

Лучшей секретарши частному сыщику в Вавилоне и не сыскать.

Ах черт… прощай, Вавилон.

Я повернул машину на Юнион-стрит и снова поехал к моргу. Как ни пытайся, старину Колченога на потеху этим громилам не бросишь.

Парковочное место Колченога через дорогу от морга было свободно, поэтому я туда заехал. Огляделся, нет ли где машины громил, но ее на виду не было. Я выскользнул из автомобиля, словно тень банановой шкурки, и быстро, но почти анонимно зашел в морг.

Рука у меня лежала в кармане куртки — щупала заряженный револьвер. Я был готов к серьезному делу, я хотел ответов: почему, к чертям собачьим, эти парни крадут из морга тела? Я собирался выяснить, что происходит.

Именно этим и должны заниматься частные детективы, и если придется идти на грубости, традиция мне позволит.

Я уже прошел половину вестибюля к комнате для вскрытий, когда услышал грохот и стон. Эти сволочи уже обрабатывали Колченога.

Они за это заплатят.

Я стоял у закрытой двери с револьвером в руке, готовый прыгнуть внутрь и сильно этих парней удивить. Тут я услышал еще один стон, а за ним — еще один грохот. Несколько секунд стояла тишина, и следом — жуткий вопль:

— АААААААААААААААААААААЫЫЫЫЫ-ЫЫЫЫЫЫЫЫ!

Отголосок ада и стал той репликой, по которой я торжественно выступил на сцену.

Я скакнул в комнату для вскрытий, где меня поджидало зрелище, будто на какой-то странной поздравительной открытке. Во-первых, Колченог сидел за своим столом с чашкой кофе в руке. Держался он спокойно и молодцом — соленым огурцом. Даже не сильно удивился, когда я влетел внутрь.

— Добро пожаловать к нам на вечеринку, — сказал он, словно гостеприимный хозяин, обводя рукой то, что происходило в комнате.

Раздался еще один вопль, от которого сворачивалась кровь:

— ААААААААААААЫЫЫЫЫ! Не засовывайте меня больше туда! Бога ради! ААААААА-ААЫЫЫЫ! ААААААААЫЫЫ!

В углу комнаты для вскрытий лежало тело одного из бандитов. Он был весьма без сознания. Похоже, он собирался провести в спячке всю зиму.

Перед открытой дверцей одного из ледяных лотков смерти стоял сержант Каток. На лотке лежал второй бандит в наручниках. Это он испускал все эти вопли. Примерно на девяносто процентов его засунули в холодильник для мертвых людей, и бандиту это совсем не нравилось. От него виднелось только лицо — в таком ужасе, точно он уже почти обезумел.

— ААААААААААААААААААЫЫЫЫЫЫЫ-ЫЫ! — вопил он.

— Еще разик, — сказал сержант Каток. — Какого это хуя вы тут крадете мертвые тела и пытаетесь избить смотрителей морга, которым посчастливилось быть моими друзьями?