Валмаксиан опустил руки, его пальцы сжались в кулаки. Заморгав, он открыл глаза и ждал, когда рассеются световые пятна, слушая приближающиеся шаги учителя. Зрение прояснилось, и Валмаксиан увидел изящную мозаику золотого цвета на зеленом мраморном полу. Мозаикой были выложены четкие линии и дуги, отмечающие расстояние от центра комнаты и определяющие различные углы. Вот откуда он так точно знал, как далеко находится от центра взрыва.

Валмаксиан посмотрел наверх, не обращая внимания на масштабы огромной комнаты. Куполообразный потолок висел над его головой на высоте четырехсот метров. На внутренней стороне купола были отмечены радиусы и градусы. Круглая комната для заклинаний, частная мастерская его учителя, насчитывала шестьсот метров в диаметре и была главной центральной частью пятого по величине здания в Западных Провинциях Силуваниди, королевстве золотых эльфов. Это было все, что осталось от былого великолепия могущественного Аривандаара.     

Желтовато-коричневые глаза Валмаксиана застыли на тонкой фигуре наставника, стоявшего на краю чашевидной впадины в центре комнаты. Зеленый мрамор в том месте обгорел и стал черным.

– Что с ним? – спросил Валмаксиан учителя, стоявшего к нему спиной.

– По крайней мере, твоя точность улучшается, – сказал Келаэрид. Его голос прозвучал очень громко в обширном пространстве многоколонной комнаты для заклинаний. – Ты выровнял огненный шар по центру почти правильно.

– Что с жезлом? – повторил Валмаксиан, зная ответ.

Келаэрид повернулся, но на ученика он не смотрел.

– Ты молод. – В его голосе не слышалось осуждения.

Валмаксиан вздохнул и пошел вперед. Его каблуки, как ему казалось, выколачивали похоронный марш. Он приблизился к краю впадины и посмотрел на колонну, которая поднималась из ее центра и достигала уровня пола. На круглой поверхности диаметром сорок шесть сантиметров он увидел узкую дорожку расплавленного серебра длиной примерно тридцать сантиметров. Металл еще пузырился по краям.

– Проклятье! – выругался Валмаксиан.

– Будут и другие жезлы, – сказал Келаэрид.   

Валмаксиан повернулся и увидел, что наставник стоит теперь у маленького столика и наливает в стакан воды из запотевшего хрустального графина.

– Мастерам Дома Гиролен понадобилось три года, чтобы сделать этот жезл из серебра самой Селуны, – напомнил Валмаксиан учителю. – Жезл стоимостью в королевский выкуп.                       

Келаэрид пожал плечами в своей особой снисходительной манере:

– Тогда нам повезло, что наш любимый король на свободе, и выкуп за него не просят.

Валмаксиан с шумом  выпустил воздух из носа.

– Мои неудачи забавляют вас, – буркнул он.

Келаэрид поднял голову, его лицо было серьезным. По еще потной спине Валмаксиана побежали мурашки.

– Вовсе нет, – тихий голос старого эльфа был хорошо слышен в застывшем воздухе. – Это не самое простое задание, Валмаксиан, но ты, похоже, думаешь иначе.  

– Только помет летучей мыши нужно было подготавливать целых десять дней, – напомнил ему Валмаксиан. – И все зря.

– Да, зря, – подтвердил Келаэрид.

Они смотрели друг на друга долгое мгновение, потом Валмаксиан повернулся обратно к почерневшей центральной чаше комнаты для заклинаний.

– У меня не получится, – сказал он. – Так не получится.

– Ты не сможешь научиться у меня? – спросил учитель. – Не сможешь пробовать, терпеть неудачу, еще раз пробовать, потом…?   

– Что? – перебил Валмаксиан. – Потом – что? Еще раз потерпеть неудачу, снова попробовать, снова потерпеть неудачу, снова попробовать, снова потерпеть неудачу, снова, снова и снова до тех пор, пока не добудут все серебро вплоть до западных границ континента, а я так и не закончу один-единственный простой жезл огня.

 – Ты терпишь неудачи как раз из-за того, что отвергаешь возможность успеха, сын мой, – ответил Келаэрид. – Ты всегда был суров к себе, даже больше, чем я, хотя меня знают как строгого наставника. Ты с готовностью казнишь себя, но, как и все прочее, держишь свои терзания в себе. Я пытаюсь показать, что для создания по-настоящему могущественного предмета ты должен отдать частицу себя, тебе нужно раскрыться и позволить…

– Есть и другие пути, – снова перебил Валмаксиан. – Другой способ должен быть.

– Мои студенты, как и преподаватели, считают грубым со стороны ученика перебивать своего наставника. Мы это уже обсуждали, Вал, и я, по-моему, ясно дал понять, как отношусь к этому.

– Я знаю, – сказал Валмаксиан, глядя вниз на обожженный мрамор.

Заклинание не должно было взорваться – серебряный жезл должен был поглотить его. Задание было простым, но он не смог с ним справиться – ужасный провал в глазах Валмаксиана, даже если Келаэрид так не считал. Молодой эльф не мог смириться с этим.

– Валмаксиан, – предостерегающим тоном заговорил Келаэрид, – ты обещал, что не пойдешь по этому пути. Никогда.

– Да… обещал. – Валмаксиан слабо улыбнулся учителю. – Извините.

Келаэрид ответил широкой улыбкой:

– Ты молод и нетерпелив, Вал. Тебе только пятьсот лет, понимаешь?

– Вы мне это уже говорили.

– Верно, – согласился Келаэрид. – В твоем возрасте и я бы мог допустить ошибку. Когда я был так же молод и разочарован, как ты сейчас, я тоже мог бы сделать то, о чем ты сейчас думаешь, но я не сделал этого. Мой учитель меня предостерег, так же, как я предостерегаю тебя. Десятилетия летят достаточно быстро для нашего народа, Вал, и могут пройти десятилетия, прежде чем ты сможешь выполнить это задание. Потом понадобится еще много лет, чтобы ты стал полностью самостоятельным – может, целый век – но ты справишься, Вал. Ты добьешься успеха.

Валмаксиан посмотрел вверх, на купол, висевший так высоко над головой, и выдавил еще одну слабую улыбку.

– Да, – произнес он. – Я добьюсь успеха. Я добьюсь.   

Десять дней спустя в комнате, гораздо меньшей по размеру, Валмаксиан развернул свиток на грубом каменном полу. Свиток был сделан из шкуры ягненка, которую тщательно дубили, пока она не стала тонкой, как бумага. Письмена на свитке были выведены аккуратной рукой Келаэрида. Лишь горстка эльфов на всем Ториле могла начертить руны, таинственные знаки и пентаграммы, изображенные на свитке.

Валмаксиан оглядел простенькую комнату, в последний раз проверяя, все ли готово. Мебель была отодвинута, единственная тонкая свеча горела в железном подсвечнике, а узкое стрельчатое окно было плотно закрыто.

На Валмаксиане была надета простая