— Проходите в дом, мэм, — сказал водитель. — А я принесу ваши вещи.

Констанс поднялась по ступенькам, вошла в дверь и оказалась в холле. Постояв там немного, она постучала. Ответа не последовало.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросила она.

Затаив дыхание, Констанс ждала ответа. Его не последовало, и она, как в сказке про трех медведей, без разрешения вошла в дом. С открытой веранды доносилась музыка. Констанс осторожно вышла туда.

От открывшегося вида у Констанс перехватило дыхание. Из чудесного сада дорога убегала в пальмовую рощу. За рощей шли невысокие песчаные дюны, а дальше — бесконечное море и лазурное небо.

От такой красоты Констанс стало даже больно. Я не буду, не буду вспоминать Австралию, убеждала она себя.

Констанс отвернулась.

И тут она услышала великолепное сопрано исполнявшее известную песню, любимую многими поколениями австралийцев. Это сопрано принадлежало знаменитой австралийской оперной певице.

До нее вдруг дошло, как и почему она оказалась здесь.

— Констанс, — в подтверждение своей догадки услышала она голос Сиднея. Он подошел сзади и взял ее за руку.

Она обернулась и увидела его горящие глаза От неожиданности у нее едва не остановилось сердце.

— Ты очень бледная, — тревожно сказал он и поцеловал ее в тонкие запястья. Его губы сразу лишили ее сил и выдержки.

— Ты мерзавец, — выдохнула она с улыбкой Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.

— Потому что я устроил все это? — Он тихо рассмеялся, его глаза с удовольствием вглядывались в ее лицо. — А ты бы приехала, если бы я просто пригласил тебя?

— Нет. Господи, конечно нет!

— Я догадывался об этом.

Отдернув руку, Констанс прижала ее к своему бьющемуся сердцу и обвела глазами пейзаж. Она потрясла головой, стараясь прийти в себя.

— Зачем все это?

— Это место больше всего похоже на рай. — Он улыбнулся, словно насмехаясь над собой. — Впервые в жизни я веду себя так легкомысленно и по-детски сентиментально. Стыдно, но я не моту вести себя по-другому, если речь идет о тебе.

«Сентиментально». Это слово удивило ее. Оно не вязалось с характером Сиднея. Он мог быть каким угодно, но только не сентиментальным. Хотя она прекрасно понимала, зачем он пригласил ее, она серьезно спросила:

— Сидней, зачем я здесь?

— У тебя отпуск, — быстро ответил он.

— Я не могу сейчас позволить себе отпуск.

— Ты сказала, что у тебя будет свободная неделя и ты сможешь покрасить стены в своей квартире. Значит, время есть, а финансовую сторону вопроса я уже уладил с твоим агентством. Свои комиссионные они получат.

Она с презрением посмотрела в его внимательные глаза.

— Ты что, нанимаешь меня на время? — съехидничала Констанс.

— Ты же знаешь, что это не так, — жестко сказал он. — Я подумал, что тебе будет приятно отдохнуть, Констанс, и поэтому организовал все это. Но я должен был сделать так, чтобы материально ты не пострадала.

В этом был резон. Агентство, безусловно, должно было получить свои комиссионные за неделю ее работы.

— А это надолго?

— Мне через восемь дней нужно лететь в Лондон. До этого времени коттедж наш.

— И никаких обязательств?

— Абсолютно никаких.

Как все просто, думала она, уже не зная, зачем протестовала Тебе, Констанс, даже не нужно самой принимать решение. За тебя вес продумали и решили. Точнее, одно решение ты все же должна принять, и ты уже знаешь, каким будет оно. Ты знала это уже тогда, когда впервые увидела его.

— Не правда, — мягко ответила она.

Он поднял вверх руки, словно сдаваясь.

— Видишь, что ты со мной сделала? Я еще никогда не хотел так сильно ни одну женщину. Но ты свободна в своих желаниях и поступках, — сказал Сидней, и его лицо выразило такое страдание, что Констанс стало жалко его. — Здесь две спальни. Если хочешь, можешь спать одна, хотя, должен тебе сразу сказать, я буду очень стараться убедить тебя спать в моей постели. Если захочешь, ты можешь уехать отсюда, я не буду тебя удерживать. Но я очень хочу, чтобы ты осталась, девочка моя.

— Хорошо, — не глядя на него, тихо ответила Констанс.

Этим одним словом она выразила сразу все чувства, которые переживала в этот момент: и влечение к нему, и смущение, и страх перед будущим, и конечно же согласие. Да, она была согласна на все, лишь бы быть рядом с ним. Констанс знала, что Сидней это понял.

Его руки с силой обхватили ее. Он прижался головой к ее щеке и держал ее так долго-долго. Потом разжал руки и спросил:

— Что ты сейчас хочешь? Может, есть?

— Хочу пойти в душ, — запинаясь проговорила Констанс.

— Я принесу твой чемодан-. Спальня направо, третья дверь отсюда. Там две ванные, выбирай любую.

Констанс выбрала ту, что была отделана голубым кафелем. В большом зеркале она увидела свое испуганное лицо. Да, не скажешь, что я выгляжу лучшим образом. Надо привести себя в порядок. Скинув одежду, она с удовольствием погрузилась в теплую воду и постаралась расслабиться. Сидней не вошел туда, и Констанс с трудом подавила досаду. Она понимала, что Дрейк умен и опытен. Похоже, он дает ей время освоиться, хотя она все же ждала от него скорее настойчивости, чем тактичности.

На двери висел большой белый махровый халат. Он был похож на все подобные халаты, отличаясь от них своим превосходным качеством. Да, деньги не могут купить любовь, но они определенно обеспечивают комфорт.

Совершенно очевидно, что на свою зарплату Сидней не мог бы позволить себе этот роскошный уединенный коттедж, значит, он расходует свое наследство.

Видимо, Сидней, как и его отец, хочет завести себе постоянную любовницу. На какое-то мгновение Констанс засомневалась, достаточно ли ей этого. А вдруг это прелюдия к тому, чтобы сделать ей предложение?

Господи, да она просто совсем поглупела от радости! Основу брака составляют любовь и уважение, а она не любит Сиднея.

И он, конечно, не настолько неискушенный человек, чтобы решить, что для брака достаточно четырехдневного знакомства и сильного сексуального влечения. Нет, разумеется. То, что между ними произойдет, это романтическая версия довольно тривиальной истории, подумала Констанс.

Она лишь хочет, чтобы они прекрасно провели отпущенное им время, чтобы она насытилась любовью с ним настолько, чтобы больше не желать его. Главное сейчас обо всем забыть и не думать о плохом. Впереди неделя, и пусть она будет счастливой для них, а потом они разбегутся в разные стороны.

На самом деле ей следовало бы покинуть этот коттедж прямо сейчас. Она так и сделала бы, если бы была чуть сильнее. Но она не в состоянии отказаться от своего счастья, пусть даже такого кратковременного.