– Помнишь, вчера ты спрашивал меня о групповой расплате?

– Да, и дальше?

– Это один из примеров. Несколько человек пожелали увидеть бой между двумя неподготовленными и неопытными парнями.

– Бессмыслица какая-то. Кто будет тратить желание на то, чтобы посмотреть дерьмовую драку?

– Речь не идет о дерьмовой драке. Это будет классный бой. Я поставлю на тебя, чемпион!

– Я абсолютно не в форме. У меня никаких шансов выиграть. Я с трудом поднимаюсь по лестнице в собственном доме.

– Тебе нужно всего лишь немного уверенности.

– Это невозможно. Я не могу драться и не хочу.

– У тебя есть три причины этого хотеть, – сообщает Руди. – О двух расскажу тебе прямо сейчас.

Я растерянно смотрю на гангстера. Я не верю с грубую силу. Меня пугает столкновение. Я не выношу вида крови. Однажды я даже подписал петицию за запрет бокса! Вчера вечером меня чуть не вырвало, когда Том бил Ричи по лицу…

Тут до меня доходит: Том и Салли мертвы. Этого захотела мать убийцы их дочери.

– Слушай внимательно, чемпион, – говорит Руди. – Мотивация номер один – ты уплатишь третью часть долга.

– Вы так и не сказали, какой была вторая часть.

– Вечером скажу. Вторая мотивация еще сильнее. Язык чешется выложить прямо сейчас.

– Так, не тяните. Говорите и убирайтесь отсюда, пока нас не увидела Лисси.

– Ладно, ладно! Не кипятись. Я просто пытался усилить интригу. Вторая мотивация состоит в том, что это будет бой до победного конца.

– Чего?

– Круто, правда? Два хлюпика будут драться, пока один из них не откинет копыта.

– Нет! Не надо! Пожалуйста, не заставляйте меня это делать. Погодите… Вы не можете меня заставить!

– Почему?

– Вы сами сказали.

– О чем это ты?

– Вчера вы сказали, что не заставляете людей ничего делать против их воли. Предлагаете на выбор два, иногда три варианта – как с Джинни.

– Я так говорил?

– Да. Послушайте, мне нужна другая возможность. Какая у меня альтернатива?

Он выглядит смущенным.

– Ну, если я так сказал, значит, придется держать слово.

– Вот и хорошо. Предложите мне что-нибудь другое.

– Мы заключим сделку. Вечером я за тобой заеду и предложу альтернативу, если ты захочешь.

– Захочу.

– Посмотрим. На тот случай, если ты выберешь драку, захвати шорты и теннисные туфли, чтобы не драться босиком.

– Вы меня слушаете? Я не буду драться сегодня вечером.

– Я слышал тебя, чемпион. Не глухой. Просто говорю: если передумаешь, тебе понадобится подходящая одежда.

– Не передумаю.

– До встречи в семь, чемпион.

– Перестаньте меня так называть!

Лисси все еще немного не в себе после снотворного, но с каждым часом ей становится лучше. Перкинс сказал мне высыпать в бокал все содержимое капсулы, но половины было бы более чем достаточно.

У меня есть убедительный предлог для вечерней отлучки. Я говорю ей, что Перкинс отвезет меня на встречу с новым клиентом.

– Когда я познакомлюсь с этим Томасом Джефферсоном? – спрашивает Лисси. – Он тоже будет в машине?

– Нет, Перкинс отвезет меня в аэропорт, чтобы его частный самолет. Думаю, там будет и руководство банка. Вернусь не очень поздно.

– Я не привыкла к таким поздним встречам. Теперь это будет регулярно?

– Нет, это просто ознакомительная встреча.

К четырем часам дня Лисси уже совершенно пришла в себя и обратила внимание на мое необычное поведение.

– Ты внимателен ко мне, как никогда, и в то же время совсем рассеян. В чем дело?

Я внимателен, так как, если случится самое худшее, сегодня вечером меня изобьют до смерти и я больше не увижу Лисси. Рассеян по той же причине.

– Просто волнуюсь за тебя, – говорю я. – И нервничаю из-за предстоящей встречи.

– У тебя все получится, – успокаивает она.

На самом деле «рассеян» – не самое точное определение моего состояния. Я напуган до смерти. Совершенно очевидно, что Руди хочет заставить меня драться и выбор, который он мне предложит, – нечто худшее, чем кого-нибудь убить (или быть убитым самому) в боксерском ринге.

Что может быть хуже?

В семь часов Руди и Перкинс приезжают за мной и отвозят на заброшенный склад в полумиле от аэропорта в Стэндифорд-Филд. На парковке я вижу два больших роскошных автобуса, а вход на склад охраняют двое громил.

– Что там, внутри? – спрашиваю я Руди.

– Клетка.

– Какая клетка?

– Клетка, в которой вы будете драться.

Внутри у меня все холодеет. Я понимаю, что побледнел от страха. Хочу заговорить, но получается едва различимый шепот. Я сглатываю и пытаюсь вновь перевести тему:

– А наш договор?

– Мы отведем тебя в раздевалку, забинтуем руки, а потом я дам тебе посмотреть короткое видео с твоим противником. После этого, если ты по-прежнему будешь отказываться от боя, предложу тебе альтернативу.

– Ладно.

Раздевалка – всего лишь женский туалет с двумя кабинками и непропорционально большим холлом с двумя раковинами, огромным зеркалом, обтянутым тканью диваном, маленьким пластиковым столиком и двумя обшарпанными деревянными стульями, и на одном из них сижу я. На столешнице рядом с раковиной стоит монитор. Руки мне бинтует Гэс, старик с седыми волосами, деформированными ушами и свернутым набок носом. Мне сказали, Гэс будет моим катменом[5].

Пока он бинтует мне руки, Руди и один из громил подключают к монитору видеокамеру. Они что-то смотрят на экране, но из-за их голов ничего не видно. Потом громила поворачивается, смотрит на меня и качает головой, что я воспринимаю как дурной знак.

– Стоп, – говорит Руди. – Теперь немного отмотай назад. – Хорошо. Нажми кнопку паузы… Ну вот, теперь порядок.

Оба поворачиваются ко мне, но по-прежнему заслоняют экран. Когда Гэс говорит, что закончил с моими руками, Руди просит его выйти на несколько минут. Гэс открывает дверь, и я слышу, как снаружи что-то кричат и скандируют.

– Публика в нетерпении, – говорит Руди.

Дверь закрывается, и он приказывает громиле потушить свет.