— Кто-нибудь, сбегайте за этими Кржемеликом с Вахмуркой, — все же догнал меня голос вожатой и там.

Я не сдержал кривоватой усмешки — а ведь и правда похожи! Упитанный Вовочка — типа, Вахмурка, а долговязый Руслан — Кржемелик. Или в том старом чешском мультике было наоборот? Блин, не помню таких деталей…

«Тебе бы все хиханьки-хаханьки, — сварливо пробурчал Младший. — Ты же понимаешь, что дело плохо?» — бросил он затем.

«Разумеется, понимаю», — посерьезнел я.

«Если все так, как сказал Коганов, мы действительно окажемся одни против абсолютно всех, — тем не менее продолжил разжевывать въедливый юный пионер. — А это уже совсем не тот расклад, что раньше!»

«Я понимаю», — повторил я.

«Тогда у Михеева будет против нас полный карт-бланш, — не унимался мой внутренний собеседник. — Бойкот — меньшее, что нас ждет. Это если несмотря на наш голос “против” он все же пролезет в Председатели. А уж если выборы проиграет — из-за нас — тогда вообще туши свет! Ты-то в свой двадцать первый век свалишь — а мне тут до конца смены кантоваться!»

«Предлагаешь сдаться?» — угрюмо осведомился я.

«Нет, конечно! Но нужно что-то срочно придумать!»

«Так я и думаю! А ты меня все время отвлекаешь, строя из себя капитана Очевидность!»

«Какого капитана?»

«Ох…»

Повязав алый галстук, мы вернулись в холл, нашли свободный стул между Толиком Степановым и полненькой девочкой, ни имени, ни фамилии которой ни я, ни Младший не знали, где и устроились. Через минуту снизу подтянулись Кржемелик и Вахмурка — в смысле, Руслан с Вовочкой — тоже сходили в палату за пионерскими галстуками и заняли места поблизости от своего босса Михеева.

— Ну что, все собрались? — осведомилась Марина.

— А Вадим где? — спросила ее сидевшая рядом со мной толстушка.

— Вадима на Сборе не будет — он сейчас репетирует выступление вожатых для концерта в честь заезда, — сообщила Марина. — Но думаю, мы с вами и без него справимся. Кстати, раз уж зашла речь: концерт — после ужина, и от каждого отряда нужен номер, от нас, естественно, тоже. Что-нибудь простенькое, чтобы можно было отыграть «с листа»: песня или, может, сценка… У кого будут идеи — подойдите ко мне после Сбора, обсудим.

— Мы с Майей песню можем исполнить! — тут же заявила Стоцкая, кивнув на свою соседку справа, смуглую чернобровую девицу с пышной копной скрученных в мелкие колечки волос.

— Это — после Сбора, — повторила Марина. — А сейчас еще пара объявлений — и начнем. Первое, по поводу ваших чемоданов. Перед ужином всем отнести их вниз, в чемоданную! В палатах чтобы я их больше не видела!

— А если я еще не разобрала вещи? — спросила Инга Трефилова.

— Стоило с этим не затягивать! — пожала плечами вожатая.

— А мой чемодан вообще еще не приехал! — напомнила Казанцева, единственная из отряда, кто пришел на Сбор в парадной пионерской форме. Ну да, Яна и в столовой в белой рубашке убиралась — переодеться-то ей пока было не во что.

— О тебе — отдельный разговор, — понимающе кивнула Марина. — Остальные — все всё поняли? — обвела она глазами холл.

— Да. Да. Поняли, — раздались вялые ответы.

— Тогда — второе объявление. Кто привез из дома сладости — и вообще любую еду — не вздумайте хранить в тумбочках: с утра пройдет обход во главе с лагерным врачом, все заберут, да еще и замечание выпишут! Что сегодня не съедите — уберите в чемодан, а лучше — подпишите и принесите мне в вожатскую. По мере необходимости буду вам выдавать.

— Простые сушки тоже нельзя у себя держать? — спросил кто-то.

— Любую еду! — отрезала Марина.

— А если в шкафчик спрятать, под одежду?

— Зоя Давыдовна, наша врачиха, везде найдет, — ответила за вожатую Стоцкая.

— Она что, в моих вещах будет рыться?!

— А ты как хотела? Тут не дом отдыха!

— Еще раз повторяю для непонятливых, — вернула себе слово Марина. — Никакой еды в палате! Замечу — сама отберу, и уже не верну!

— Волюнтаризм какой-то… — проворчал справа от меня Степанов.

Мне оставалось лишь хмыкнуть.

— Если с бытовыми вопросами покончено, переходим к основному, — продолжила между тем вожатая. — Сегодня у нас с вами наш первый отрядный Сбор, — заговорила она разве что не с придыханием. — Повестка дня предлагается следующая, — Марина заглянула в бумажку на столе перед собой и зачитала: — Пункт первый: распределение по звеньям. Пункт второй: выбор названия и девиза отряда. Третий: избрание актива отряда… Имеются в виду Председатель Совета отряда, его заместитель, флаговый и звеньевые, — зачем-то пояснила девушка. — И четвертое: выдвижение кандидатов от отряда в Совет дружины… Кто за то, чтобы утвердить данную повестку — прошу проголосовать!

Пионеры дружно, но довольно безучастно подняли вверх руки.

— Единогласно, — констатировала вожатая, даже особо не присматриваясь. Взяв авторучку, она что-то черкнула на своем листочке. — Отлично, если пойдем в таком темпе и дальше, у Трефиловой еще будет время перед ужином в чемодане покопаться!

Многие захихикали. Инга недовольно скривилась, но промолчала.

— Переходим к первому пункту повестки, — проговорила между тем Марина. — Распределение по звеньям. Вас в отряде тридцать восемь человек — позже, возможно, подъедут еще двое, но пока их не учитываем. Получается четыре звена — два по десять пионеров и два по девять…

— А давайте для простоты разделимся по палатам? — почти перебив вожатую, бойко предложила смуглянка-чернобровка, которую Стоцкая назвала Майей. — Первая — первое звено, вторая — второе и так далее. У нас в другом лагере в прошлом году так было!

— Нет, — покачала головой Марина. — Лучше, чтобы в каждом звене были и мальчики, и девочки!

— Можем палаты перемешать! — хохотнул Ант.

— Михеев, хохмить будешь после Сбора! — недовольно зыркнула на него вожатая. — Короче, — опустила она глаза в свои бумаги, — могу разделить вас чисто по алфавиту…

— Нет, я хочу быть вместе с Викой! — поспешно заявила Майя, схватив за локоть Стоцкую.

— А я — с Олей! — тут же подала голос еще одна из девочек.

— Тогда по-быстрому делитесь сами — и подходите ко мне, чтобы я