— Брук? — это был голос ее отца.

— Да, па, — отозвалась она. — Это Джон.

Мистер Уотсон вышел к дверям и улыбнулся:

— Что, на костер?

— Да, — ответил я.

— Вы там, смотрите, осторожнее. Если вечером собирается толпа ребятни, не знаешь, когда кто-нибудь выкинет глупость, после которой ты окажешься в больнице. Но я полагаю, моя дочурка в надежных руках?

Меня пугало, насколько большинство людей заблуждаются на мой счет.

— Все будет в порядке, — уверила Брук, улыбаясь мне. — И потом, — она повернулась к отцу, — там будут учителя. Это же школьное мероприятие.

— Я не сомневаюсь, что все пройдет нормально, — кивнул мистер Уотсон.

Он вышел на крыльцо, положил руку мне на плечо и отвел в сторону на несколько шагов. Я посмотрел на Брук, а она закатила глаза.

— Я всегда представлял себе, что сделаю, когда моя дочь отправится на первое свидание, — начал он.

Я услышал стон Брук за спиной.

— Па…

— Я прикидывал, как начну угрожать тому парню, ну, ты понимаешь. «У меня есть пистолет и лопата» — что-нибудь в этом роде. Но я думаю, тебя такими вещами не напугаешь, после того, что ты пережил.

Он даже не представлял, о чем говорит.

— Я думаю, — продолжал он, — ты через столько прошел, что лучшего кандидата для первого свидания не найти. Ведь в моих фантазиях Брук каждый раз запрыгивала на заднее сиденье «харлея» какого-нибудь группового насильника и даже не замечала, как я машу ей на прощание.

— О господи, — простонала Брук.

Она покраснела и закрыла лицо руками.

— То есть, я хочу сказать, с учетом всех обстоятельств я рад, что она выбрала местного героя, — подытожил мистер Уотсон.

«Что?»

— Героя?

— И скромника, — добавил он, хлопая меня по плечу. — Ну, не буду вас больше задерживать. Ты ведь ее пригласил, не меня. Брук, ты помнишь правила?

— Да, — ответила она, поворачиваясь, чтобы идти.

— И?

Она снова закатила глаза:

— Никакой выпивки, никакой быстрой езды, вернуться до двенадцати.

— Телефон не забыла?

— Нет.

— И ты позвонишь домой, если?..

— Потеряюсь или застряну где-нибудь.

— И ты позвонишь в полицию, если?..

— Увижу наркотики или кто-нибудь затеет драку.

— Или если он попытается тебя поцеловать, — сказал отец.

Брук стала пунцовой, а мистер Уотсон рассмеялся и подмигнул мне:

— Герой ты или нет, но я отпускаю с тобой моего ребенка.

— С ума сойти, — пробормотала Брук, схватила меня за руку и потащила к машине. — Идем отсюда. Пока, па!

— Пока, Пузанчик! — прокричал он.

— Он называет тебя Пузанчиком? — удивился я.

Брук была тоненькая, как тростинка.

— Детское прозвище, — ответила она, покачав головой, хотя я видел, что она улыбается.

Мы подошли к машине, остановились у ее — Брук — дверцы и стояли так какое-то время.

Я вдруг понял: она ждет, что я открою дверцу. Я покосился на нее, потом на дверцу. Это была ее дверца. Одна из тех вещей, к которым я не притрагивался. Я снова взглянул на Брук и увидел, что брови ее чуть нахмурились: она недоумевала. Если я еще помедлю или поставлю ее перед необходимостью самой открыть дверцу, что она подумает? Она видела, что я стреляю глазами туда-сюда, — в этот момент я еще мог изобразить невежу или плохо воспитанного парня, если не хотел выставить себя полным идиотом. Но я осторожно протянул руку и открыл дверцу, представляя, как она касается той же дверцы, как ее пальцы прижимаются к той же ручке. Когда раздался щелчок, я ухватился за верхний край дверцы и распахнул ее перед Брук.

— Что-то не так с ручкой? — удивилась она.

— Я увидел осу, — соврал я на ходу. — Думаю, она пыталась свить там гнездо.

— Вроде не самое удобное место, — усомнилась Брук.

— Ты так думаешь, потому что ты не оса, — сказал я, придерживая дверцу, пока она садилась. — Кстати, осы сейчас в моде.

— Ты решил пригласить меня на свидание по последнему крику моды? — спросила она, озорно улыбаясь.

— Я вычитал это в каком-то журнале. Журнал, конечно, был не мой. Лежал на столике в парикмахерской. «Все о лосях» или как-то так, в общем, нужно же что-то читать.

Брук рассмеялась, и я захлопнул пассажирскую дверцу.

«Насколько меня хватит?» — подумал я.

Было шесть, а отец сказал ей, чтобы она вернулась не позже двенадцати. Шесть часов?

Казаться нормальным в толпе довольно легко. Казаться нормальным один на один с другим человеком обещало стать непростой задачей.

Я подошел к водительской дверце и сел в машину.

— Так странно будет видеть большой костер, который развел не ты, — сказала Брук.

Я замер. Что она знает? Что видела? Слова ее прозвучали буднично, но… может, в них был скрытый смысл, которого я не понимал. Она обвиняла меня? Угрожала мне?

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, глядя перед собой.

— Помнишь те костры во дворе Кроули на соседских вечеринках? Ими всегда занимался ты.

Я облегченно вздохнул — в буквальном смысле, словно невольно задерживал дыхание.

«Она ничего не знает. Просто поддерживает разговор».

— Ты не заболел? — спросила она.

Я завел машину и улыбнулся:

— Ни в коем случае.

«Нужно срочно выдумать извинение. Что в такой ситуации сказал бы нормальный человек? Нормальный человек испытывает сочувствие. В разговоре он обратил бы внимание на людей, не на костер».

— Я просто подумал о Кроули, — объяснил я. — Будет ли миссис Кроули, как прежде, устраивать такие встречи?

Я тронулся с места и поехал в город.

— Ой, извини. Мне и в голову не пришло, что тебя это заденет. Я знаю, ты дружил с мистером Кроули.

— Ничего.

Я буквально заставлял себя продолжать — раньше разговаривать с Брук мне запрещали правила, и сейчас беседа давалась нелегко.

— Теперь, когда его нет, я оглядываюсь назад и думаю, что по-настоящему и не знал его.

«Его никто по-настоящему не знал. Даже жена».

— Я чувствую то же самое, — призналась Брук. — Я бóльшую часть жизни прожила рядом, через два дома, а вообще его не знала. Нет, мы, конечно, виделись на вечеринках или на Хеллоуин, когда я выпрашивала конфеты, но мне кажется, я должна была… чаще говорить с ним, что ли. Ну, ты понимаешь, спросить, откуда он и все такое.