– Что за книга?

Некромант вздохнул.

– Черновик Джассара.

– Впервые слышу.

– Вот и замечательно, так и говорите.

– Не понял.

– А чего тут непонятного? Высшие жрецы Аглар-Кудхум желают, чтобы эта книга, где бы они ни была и кто бы ею ни владел сейчас, никогда и ни при каких обстоятельствах не вернулась в руки прежнего хозяина или кого-то вроде него, в частности Илиаса Фортуны. Если бы эта книга была в ваших руках, мы бы просили вас спрятать ее в самом укромном месте, никому не показывать и навсегда забыть о ней, но поскольку ее у вас нет и никогда не было, будем считать, что все в порядке.

– И ваши учителя не хотят завладеть этим бесценным артефактом?

– Чар Тобиус, основатель нашего культа, а впоследствии и его божество Зенреб был лично знаком с тем, кто написал черновики. Мои учителя имеют возможность изредка… скажем так, «беседовать» с ним и знают о черновиках нечто, что вызывает у них вышеизложенные желания. Спрячьте эту проклятую книгу так далеко, как сможете, и больше никогда, никогда не выносите ее на свет дневной. Такова цена нашей помощи. По рукам?

– Мм. Да.

Некромант отложил иглу и омыл ладони в поднесенной молчуном чаше. Яркий светильник погас, но на потолке за ним никого не было, Молх успел исчезнуть. Когда же Зарц наконец обернулся, Тобиус почти не удивился, узрев оголенный белый череп, лишенный почти всех мышц. Из глазниц смотрели живые человеческие глаза стального цвета, непривычно большие и выпученные, без век, а крепкая рука уже сжимала бронзовую пятерню.

– Итак, вот то немногое, что мы знаем…

Даже ночной дождь не мог заставить Парс-де-ре-Наль уснуть. Быть может, потому что он был теплым и ласковым, а возможно и потому, что дождь немного прибивал к земле знаменитый аромат этого великого города, радуя и возбуждая жителей.

Тобиус вернулся в свой дом-колодец тем же путем, которым выскальзывал из него. Подойдя к двери, он, вместо того чтобы постучать, приложил к ней руку и очень скоро был впущен внутрь.

– Если бы не то, что я продолжал существовать, я подумал бы, что ты умер, – поделился своими мыслями магический двойник. – Снаружи холодно, вина?

Тобиус от кружки не отказался, снял плащ и сумку, уселся за стол. Его копия встала в нескольких шагах, терпеливо ожидая своего развоплощения, но вместо этого волшебник ногой выдвинул второй табурет.

– Садись, нужно переговорить.

– Все, что тебе нужно знать, я записал, так что…

– Я пошел на сделку с совестью, и поскольку, как мы оба знаем, нам подобное несвойственно, я хотел бы обсудить это с самим собой.

Двойник опустился на табурет, и Тобиус взглянул в свое худое, с острыми скулами, жестким ртом и парой стылых глаз лицо. Он отметил безмолвно, что не совсем узнавал самого себя, будто созерцал кого-то другого, хоть и хорошо знакомого.

Не вдаваясь в детали, Тобиус пересказал события последних дней.

– Действительно сомнительная сделка, – сказал двойник, – если этот Зарц и есть Гариб, создавший арбалет, то он же является и создателем лермазу. На его руках много крови.

– Я это понимаю.

– Ты опять вляпался. Некроманты знают, что книга у нас, но говорят, скорее всего, лживо, что не хотят ее. Ты подумал о том, что им просто требовалось убедиться в ее наличии?

– Подумал. Но там, где она есть, им ее не достать.

– Под пытками ты бы ее не уберег, – нахмурился двойник. – Муки плоти нам не в новинку, но сыны Зенреба способны пытать душу.

– Так говорят.

– В итоге приходим мы к тому, что сделано было необходимое, то, что нужно во имя нашего выживания и продолжения нашего дела. Если ты чувствуешь себя погано, то с этим ничего не поделать. Мы не были наивны, когда выбирали этот путь, мы знали, на что шли.

Тобиус жестом показал, что в продолжении не нуждается, и некоторое время они просидели молча.

– А что насчет информации? – спросил наконец двойник.

– Много обобщенного и полезного, но мало особо полезной конкретики. За прошедшие декады Шивариус создал огромную агентурную сеть, покрывшую весь Вестеррайх, включая Папскую Область и Заозерье. У него есть агенты влияния и в Кхазунгоре, и в Лонтиле, и в государствах Правого Крыла.

– Удивительному разлету его интересов трудно не позавидовать.

– Секретные службы многих стран уже выслеживали и ловили его слуг, но на этом успехи оканчивались, ибо ореол их связей с другими агентами был ничтожно мал. Королевским шпикам удалось узнать, что архиренегат называет эту свою агентурную сеть Мозаикой. Сами по себе ее «кусочки» ничего не значат, но он, взирающий «сверху», видит полную картину.

– Красиво, – хмыкнул двойник. – Мозаика. Сам не замечаешь, как безобидное слово вдруг начинает звучать зловеще.

– Зарц является членом Мозаики, а также имеет влияние еще на нескольких, как и он, занятых проектом «Архаддир» прислужников. Некромант знает лишь, что готовится нечто крупное, связанное с Мистакором. Что – неизвестно.

– М-да, много мы получили от этой сделки. Восстание магов против короля? – предположил двойник. – Исходя из того, что я узнал, это самый вероятный исход.

Оригинальный волшебник вопросительно посмотрел на вторичного.

– Я все записал. За те девять дней, что ты отсутствовал, я продолжал служить в Тайном кабинете, и время выдалось насыщенным. Мало того что на город снизошел «огненный демон» в твоем лице, так еще и… просто прочтешь, а то объяснять придется до рассвета. Наблюдения за автономным ядром тоже там.

Они замолчали.

– Ты готов? – спросил Тобиус через время.

– Я был создан с этой готовностью. Не ожидал, что просуществую так долго.

– Устал?

– Я заклинание, а не человек, и во мне прописано указание не отвечать на этот вопрос.

Серый магистр кивнул и развоплотил двойника. Оставшись в одиночестве, он вновь захотел курить и вытащил трубку драконьей кости.

Записи нашлись подле кровати – стопки исписанных каллиграфическим почерком листов с датами и даже портретами новых знакомых. А вот под ними обнаружилась книга в переплете темной кожи с ремешком. Вчитываясь, Тобиус с растущим удивлением узнавал свой собственный дневник, которого он никогда не вел.

Возможно, двойник, особо остро осознавая мимолетность своего существования, создал его материальное доказательство. Память, дарованная ему оригиналом, перешла на бумагу, все, что запало в нее, все мало-мальски значимые и яркие воспоминания из непрожитой жизни: люди, поступки, мысли. Если двойник и испытывал горечь от чувства обреченности, то мастерски скрывал ее, ибо так велела ему суть прочитанного заклинания. Но свое краткое существование он все-таки увековечил.