– Должен признаться, я и сам не подозревал об этом, Ахмед.

Калид тепло улыбнулся и обратился к Джейн на арабском:

– Так приятно слышать свой родной язык из твоих уст, малышка. Эти звуки согревают мне сердце и вызывают острую тоску по дому. – Он глубоко вздохнул и опять напомнил ей игрушечного медвежонка.

Золотисто-карие глаза Джейн засветились. Какой, оказывается, милый человек этот шейх! Она по себе знала, до чего приятно услышать в чужой стране родную речь.

– Я провела два года в Кувейте, когда была еще ребенком. Рада, что мои скромные познания в арабском доставили вам удовольствие, – ответила она по-арабски.

– Можешь идти, Джейн, – резко прервал ее Доминик. – Передай мистеру Брокмайеру нашу благодарность.

– Нет-нет! – запротестовал Калид, его черные глаза внезапно вспыхнули и торопливо пробежали по телу Джейн – от огненно-рыжих волос до кончиков туфель. – Не отсылай ее, мой друг. Пусть эта малышка побудет здесь. Она такая… особенная, ты согласен?

– Более чем! Можно сказать – единственная в своем роде, – сухо ответил Доминик, и Джейн заметила, как его пальцы непроизвольно сжали длинную ножку бокала, когда он выразительно взглянул на нее. – Но у этой девушки есть обязанности на кухне.

– На кухне?! – фыркнул Калид. – Да это же преступление – отсылать такую прелестную крошку, когда она доставляет несказанное удовольствие своим присутствием. Неужели у тебя нет других людей, которые могли бы выполнять ее работу? Отправь кого-нибудь из них вместо нее. А еще лучше назначь малышку Джейн моим личным стюардом! – пылко воскликнул он.

Казалось, такая горячая просьба могла бы растопить даже каменное сердце. Но, к удивлению Джейн, владелец яхты оставался бесстрастным.

– К сожалению, это невозможно. У нее есть другие обязанности, – тем же холодным тоном ответил Доминик. – Уверяю тебя, ты останешься доволен услугами стюарда, которого пришлет для тебя капитан Маркус.

– Доволен – может быть. Но эта малышка могла бы сделать меня счастливым! – настаивал Калид, с нежностью глядя на миловидное личико девушки.

Раздражение мелькнуло в глазах Доминика, но тон его оставался таким же спокойным, твердым и бесстрастным:

– Я же сказал, Ахмед, – нет.

– Может быть, ты все-таки передумаешь, мой друг? Это ведь не слишком гостеприимно, – продолжал, весело улыбаясь, Калид; казалось, он не принял всерьез слов Джейка. – Разве я прошу чего-то невозможного? Разве я не исполнял всех твоих желаний в Алжире?

– Ты не понял меня, Ахмед. Джейн – мой личный стюард, – медленно выговаривая каждое слово, произнес Доминик.

Оживленное выражение сошло с лица Калида, и он разочарованно вздохнул:

– Как это я сразу не догадался! В самом деле, прежде на твоей яхте не работала ни одна женщина. – Когда он повернулся к Джейн, в его черных миндалевидных глазах сквозила глубокая печаль. – Какая жалость, Джейн, какая жалость! Ты могла бы доставить мне столько удовольствия. – Не дожидаясь от нее ответа, Ахмед повернулся к Джейку и попросил:

– Когда она тебе наскучит, пришлешь ее ко мне, ладно?

Доминик уклончиво ответил с насмешливой улыбкой:

– Мы ведь друзья, не так ли? А сейчас, прошу прощения, мне надо сказать Джейн несколько слов до того, как она приступит к своим обязанностям. Я вернусь через минуту.

Бросив салфетку на стол, Доминик поднялся и, схватив Джейн за локоть, быстро направился к выходу. Ей приходилось почти бежать, чтобы поспевать за его стремительным шагом. Они молча вышли в коридор, и, лишь когда удалились от двери, Джейк дал волю своему гневу. Схватив Джейн за плечи, он изо всех сил встряхнул ее; глаза его метали громы и молнии,

– Ты что, соскучилась? Слишком спокойно жилось последние дни? Ты решила выпустить джинна из бутылки, чтобы стало повеселее?

– А по-моему, это ты соскучился и устраиваешь бурю в стакане воды непонятно из-за чего! – возразила Джейн, пытаясь вырваться из его рук. – Почему ты раскричался? Что я сделала не так?

– Мало того, что ты все время крутила задом перед Калидом, так тебе еще захотелось поворковать по-арабски! Ты что, совсем ничего не понимаешь?! – кипя от злобы, воскликнул Доминик.

– Крутить задом? Ворковать? – взвилась Джейн. – Никогда в жизни я не делала ничего подобного! Я просто старалась быть вежливой внимательной к гостю. Что мне еще оставалось когда я пролила на скатерть вино? Делать вид, что ничего не случилось?

– Ты должна была накрыть на стол, подать что надо и держать язык за зубами, как я тебя просил! Ты хоть понимаешь, что натворила?

– Что же я, по-твоему, натворила? – процедила сквозь зубы Джейн, до глубины души возмущенная его несправедливыми обвинениями. – Оказала внимание гостю и сказала пару слов на его родном языке…

– Глупее ты ничего не могла придумать! – огрызнулся Доминик. – Теперь Ахмед настаивает, чтобы ты обслуживала его. Интересно, что ты запоешь, если я дам согласие?

– Ну и поработаю несколько дней. Что ж тут плохого? Буду разговаривать с ним по-арабски… Пусть потешится!

Доминик вздрогнул, словно его хлестнули кнутом, и прошипел ей прямо в ухо:

– Вот именно! Наконец-то до тебя дошло! Слово «тешиться» в данном случае очень подходит…

Джейн в изумлении уставилась на Доминика, а потом глаза ее округлились и как-то сразу потемнели.

– Ты с ума сошел! – почти беззвучно выдохнула она, когда вновь обрела способность говорить. – Неужели он рассчитывал, что ты мановением руки можешь заставить меня лечь в чью-то постель только из-за того, что я работаю у тебя?! И это в двадцатом веке!

– В стране Ахмеда царит глубокое средневековье, – угрюмо отозвался Доминик. – Пойми, у нас не только разные страны, но и разные столетья! У Калида, конечно, вполне светские манеры, потому что он учился в Лондоне, но то, что впиталось с молоком матери, так просто не вытравишь. В последний раз, когда я с ним встречался, у него было две жены и несколько горничных, которые на самом деле…

– Подожди! Я все-таки не понимаю…

Этот игрушечный плюшевый медвежонок и варварские средневековые обычаи никак не увязывались в сознании Джейн. Когда они с дедушкой жили в Кувейте, она была совсем маленькой и имела довольно смутное представление о том, какие нравы там царили. И, уж во всяком случае, все это, казалось, не имело никакого отношения к добродушному Калиду с его печальным выражением глаз.

А Доминик безжалостно продолжал:

– Должен сказать тебе, что эти горничные, довольно красивые девушки, должны были ублажать гостей Калида, если у тех возникнет такое желание.

Джейн почувствовала неприятный укол в сердце.

– Так, значит, когда Калид говорил что не отказывал тебе ни в чем, он имел в виду… Стало быть, и ты тоже? …