– Мам, ну что за чушь?! У них просто дурной вкус, вот и всё. Ты вообще видела дизайнера? А его бородку? У него ногти накрашены! Какой дизайн он мог тебе нарисовать? Выпей кофе с булочкой, я всё решу, – говорю твердо и провожу маму в зал.

Она даже не сопротивляется, позволив мне побыть немного взрослой и ответственной. Я возвращаюсь к дизайнеру с максимально каменной физиономией. Достаточно только вспомнить ценник, чтобы во мне пропала скромность.

– Никакого розового, никакой воздушности и никаких рюшек, – припечатываю. – Покажите мне другие варианты.

– Мы не делали других вариантов. Мы ориентировались на предварительный диалог с невестой и общий настрой свадьбы.

– Покажите мне варианты, которые вы предлагали другим клиентам. Только не говорите, что всем вы давали это кошмарно-розовое буйство красок?

Короче говоря, спустя десять минут, после беглого осмотра каталога я останавливаюсь на свадьбе, которая подошла бы маме с Денисом Владимировичем. Классика в лучшем смысле слова, строгая, лишенная придури и аляповатости. Без рюшек, шариков и статуэток голубей. Думаю, маме понравится.

Дизайнер. конечно, пытался сопротивляться, ибо "каждое торжество подбирается специально под вкусы молодоженов", но выбора у него нет.

Когда я возвращаюсь в основную часть ресторана, мама нещадно кромсает пирожное, превратив его в ошметки из крема и шоколадной крошки.

– Всё хорошо, свадьбе быть, – рапортую, плюхнувшись напротив.

– Спасибо. Извини, что сорвалась. Накатило как-то.

Мама вновь крутит в пальцах пачку сигарет, постукивает ею по столу.

– Выйдем покурить?

– Да что-то не хочется, – качает головой и сминает в кулаке.

Кажется, момент неподходящий, но мне остро требуется рассказать о своих эмоциях к Артему. Не про то, что я хотела с ним интимной близости, но про невыносимую тягу. Я должна либо получить одобрение мамы на эти неправильные отношения, либо несогласие – и тогда прекратить попытки даже связаться с ним.

– Мам, я должна тебе кое-что рассказать.

– Я тебе тоже, – вздыхает она и добавляет быстрее, чем я успеваю начать: – Я беременна, котик. Сегодня пришли результаты анализов.

Что вы знаете о законе подлости?

Этот закон только что нагрянул и треснул меня по затылку со всей дури. Припечатал к земле, обрезав крылья. Потому что одно дело – встречаться (ладно, попытаться встречаться) со своим сводным братом, при условии, что ваши родители друг другу практически никто. Штамп в паспорте не делает их родственниками.

Но совсем другое – когда у этих самых родителей есть совместный ребенок. Ваш брат или сестра.

Если честно, я никогда не подозревала, что моя мама может забеременеть второй раз. Всегда подсознательно считала её слишком взрослой для подобных вещей. Да и зачем ей ребенок?

Ведь у нее есть целая дочь.

Получается, я стану старшей сестрой? А Миронов-младший – братом. Настоящим братом. Нас объединит этот ребенок. И он же разъединит нас навсегда.

Или я опять загоняюсь зря?

– Мам, ты не кажешься счастливой, – только и говорю я.

Очевидная истина, потому что мама выглядит какой угодно – расстроенной, озадаченной, злой, – но уж точно не окрыленной. Обычно люди сообщают о беременности как-то иначе, с трепетом или смущением, или восторгом. Мама же, кажется, готова выть от бессилия.

– Мне сорок два года, я только-только поставила на ноги тебя. Какой ребенок? – она продолжает вминать несчастное пирожное в кашу. – Что с ним делать? Немыслимо. На старости-то лет… Я должна нянчить твоих внуков, а не своих детей.

– А что говорит Денис Владимирович? – насильно отбираю ложку.

– Он не знает. Я сама до последнего сомневалась. Думала, климакс наступил, поэтому и подташнивает, и в жар бросает. Ну-ну, скоро этот климакс вылезет наружу и задаст нам всем жару, – мама машинально дотрагивается до живота, но тотчас отдергивает руку. – Обещай не говорить Денису или Артему. Дай мне разобраться, как быть дальше, прежде чем делиться с ними такими вещами. Кстати. Что ты хотела мне рассказать?

Она смотрит на меня внимательно, а я понимаю, что известие: «Я испытываю что-то непонятное к твоему будущему пасынку!» никак не вписывается в картину мира, только выстроенную мамой. Там есть пеленки и распашонки, но никак не порочная связь между дочерью и Артемом Мироновым.

Ей не до моих сомнений и переживаний. Сама как-нибудь разберусь.

– Ничего особенного. Я выбрала нейтральную цветовую гамму и договорилась о том, что обновленный вариант дизайна нам вышлют завтра на почту.

– Я так рада, что у меня вырос такой сознательный ребенок, – вздыхает мама. – Не верится: ты станешь старшей сестрой…

Угу, а уж мне-то как не верится, даже хочется ущипнуть себя да посильнее.

Мы доедаем кашеобразное пирожное, допиваем кофе и уходим, погруженные в тоскливые мысли о будущем.

Если бы Артем ответил на сообщение, я бы нашла в себе силы думать, как быть дальше. Но он продолжает молчать, и я понимаю: всё решено. Он нерушим в своих убеждениях. Он дал понять: его желание, как и моя придурь, ничего не значат.

– Денис Владимирович что-то рассказывал про Артема? – все-таки решаюсь на невинный вопрос, когда мы едем в такси обратно к дому.

– Что именно? – уточняет мама. – Про их отношения или про его жизнь? – получив мой утвердительный кивок, она задумчиво чешет переносицу. – Сложно сказать. Они не так уж и близки, Артем долгое время был обижен на Дениса и жил своей жизнью. А тот не старался наладить контакт. Я слышала слишком мало, но этого хватило, чтобы понять: они оба наломали дров и не желают этого признавать.  Я считаю, каждый виноват по-своему.

– А как ты думаешь: какой Артем? Ну, хороший или плохой… или…

– Он очень сложный, весь в отца, – не раздумывает мама. – Но если в Денисе хватает мудрости и опыта, то его сын ещё наделает ошибок. Ну, ничего, котик. Не переживай. Теперь мы – одна семья. Мы  обязательно направим Артема на путь истинный. Главное, чтобы он нас услышал.

Кажется, меня опять начинает тошнить.

***

– Напейся и напиши ему. – Ирка пододвигает ко мне банку с пивом.

– Или позвони, – соглашается Ника и дает свой бокал с вином. – Хлебни для храбрости.

– А вариант, в котором я не ужираюсь как свинья перед тем, как связаться с Артемом, не рассматривается? – устало провожу по лицу.

После недавнего опыта повторять как-то не хочется. Мне кажется, у меня на молекулярном уровне развилась невосприимчивость к алкоголю. Даже смотреть не могу, а если понюхаю – воротит.

Девочкам это, конечно, объяснить сложно. Мы в кое-то веки собрались втроем (девочки приехали осматривать владения Дениса Владимировича), чтобы посмотреть фильм про супергероев, но почему-то перемываем косточки мне и Миронову-младшему. Ирке я о своем безумии рассказала самостоятельно, чтобы не было недомолвок. Разумеется, она поддержала Никоса и предложила мне срочно ехать в столицу, искать Артема и доказывать ему всю силу моей любви. Желательно, орально.