Она раздвинула двери пошире и вошла, отодвинув шторы. Внутри царил полумрак, хотя снаружи ярко светило солнце. Ее поразила тишина — полная тишина.

Впервые Руби пришло в голову, что Дев, возможно, не ночевал здесь. Она сразу же решила, что он где-то шатается, что у него есть дела поважнее этой… как ее… работы.

— Дев! — Ей хотелось громко крикнуть, но с губ слетел тихий шепот. Она откашлялась и попробовала еще раз: — Дев! — Ответом была тишина. Уж если он не слышал, как они с Греймом чуть не сломали дверь… Руби заволновалась.

Что, если слухи о нем правдивы?

Она знала, что многие знаменитости тщательно скрывают свои пристрастия, хотя редко кому это удается. Но Дев… Трудно поверить. Она провела с ним ночь… Неужели она бы не догадалась?

Оглядевшись в гостиной, Руби стала открывать все двери подряд. В столовой пусто. В кабинете пусто. Да что ей на самом деле известно о Деве? Она вспомнила, какое мрачное у него иногда бывает лицо, какой пустой, остановившийся взгляд. Правда, не в те минуты, когда он смотрит на нее… Нет. Надо прекратить, перестать воображать то, чего нет. И забыть все, что было, как можно скорее. Сюда она приехала по делу. Ей поручили найти Дева и доставить его на площадку.

Зажужжал телефон — пришла новая эсэмэска, но она не стала смотреть, от кого. И так ясно — от Пола. Продюсер рвет и мечет. Где она и почему до сих пор не привезла Дева? Она должна была быть на площадке пять минут назад!

Еще одна комната, побольше. Тоже пустая.

Дальше — спальня. В ней кто-то был…

Скрипнула дверь на старых петлях. Она распахнула ее и задела вазу на прикроватной тумбочке.

Вскочив на постель, она изо всех сил потрясла его за плечо:

— Дев! Просыпайся!

В ногах у него валялась смятая простыня. Руки и ноги покрылись «гусиной кожей». В спальне холодно, потому что кондиционер работает на полную мощность.

— Дев!

Сердце у нее бешено билось, дыхание перехватило.

Неожиданно он перевернулся на спину и медленно открыл глаза.

Руби вздохнула с облегчением и уронила руки на колени. С минуту она сидела молча, тяжело дыша. Потом с трудом выговорила:

— Ты меня до смерти напугал!

Он с трудом вытер глаза; все его движения были нарочитыми и скованными. Повернул голову, чтобы посмотреть на нее; губы изогнулись в улыбке.

— Доброе утро! — хриплым, низким голосом произнес он, и в животе у нее снова стало тепло…

— Ничего подобного! — воскликнула Руби. — Утро совсем не доброе, мистер Купер. Вы проспали!

Он растерянно прищурился, потом потянулся к ней, погладил бедро:

— Иди ко мне!

Она отпрянула, но, видимо, не так быстро, как следовало. Он притянул ее к себе, проявив неожиданную силу. А может, все дело было в том, что она не сопротивлялась.

Она очутилась на нем верхом и смотрела сверху вниз на его невероятно красивое лицо. Мысли в голове путались; она совершенно забыла, что собиралась сказать.

Дев не выпускал ее руку и гладил пальцем тыльную сторону ладони. Руби хотелось отбросить его руку, но не было сил. Вторая рука ласкала ее запястье, предплечье… Потом он обхватил ее за талию и потянул на себя.

Руби ахнула. Он успел согреться, и от него волнами исходил жар, передаваясь ей. Его глаза уже не были сонными. Она прочла в них вопрос и желание…

До поцелуя оставалось всего несколько миллиметров…

Усилием воли Руби заставила себя спрыгнуть с кровати. Отвернувшись, она несколько раз глубоко вздохнула.

Так нельзя… Она не может… не имеет права так поступать!

Сзади послышался тихий смех, эхом отдавшийся во всем ее теле. Она круто развернулась, впившись ногтями в ладони:

— Над кем ты смеешься?

Он успел сесть, прислонившись к кованому изголовью кровати. Окинул взглядом ее всю — от высоких сапожек, в которые она заправила джинсы, до тонкого шерстяного джемпера поверх нескольких футболок, помогающих согреться в промозглый весенний день.

— Над тобой, — ответил он. — Что с тобой?

— Со мной?! — Руби шумно выдохнула. — Со мной все в полном порядке! Зато тебя ждут на площадке… — она выхватила из кармана телефон, глянула на экран, — уже больше часа.

Глаза его сверкнули, а лицо стало другим. Руби не поняла, что вдруг изменилось. Что его так разозлило или… разочаровало.

Вскоре она увидела знакомое высокомерное выражение. Он запрокинул голову назад, потом медленно повернулся к ней, всем существом выражая полнейшее равнодушие. Все, что он делал, казалось… отрепетированным.

Прищурившись, Руби смотрела на него в упор, стараясь понять, где же настоящий Дев… Нет. На это у нее нет времени.

— Мистер Купер, вам пора ехать. Тогда мы не потеряем все утро.

Он кивнул:

— Да. Понимаю, как тебе это нужно. — Он не двинулся с места.

Руби шагнула вперед. Дев покосился на ее руки, по-прежнему стиснутые в кулаки.

— Вы плохо себя чувствуете, мистер Купер?

Он покачал головой:

— Кому как не тебе знать, что я совершенно здоров.

Руби обдало жаром, но она продолжала, подойдя к самой кровати:

— Тогда вставайте немедленно. Вас ждет вся съемочная группа.

Он пожал плечами, снова посмотрел на ее кулаки, которые она даже не пыталась разжать. Руби так злилась… она была готова в самом деле его ударить!

— Мистер Купер, не сомневаюсь, вы помните о своих обязанностях по контракту.

— Конечно, — кивнул он, но продолжать не стал.

Руби вздохнула. Он прекрасно все понимал. Они уже отсняли много материала, кроме того, скоро Аризона уезжает. Надо спешить. Продюсеру уже не удастся заменить исполнителя главной роли, тем более на другую звезду мирового масштаба.

— Ладно, — сказала она. — Ближе к делу. Ты должен как можно скорее явиться на площадку. Непонятно, почему сегодня ты решил остаться в постели, отлично понимая, что от успеха фильма зависит судьба многих людей.

— Согласен, — сухо ответил Дев, по-прежнему не шевелясь.

— Тогда объясни, — Руби больше не изображала из себя крутую профессионалку, — что мне сделать, чтобы вытащить тебя отсюда?

Наконец-то он улыбнулся. По-настоящему, радостно. От такой улыбки что-то екнуло у нее внизу живота. Она презирала свое тело за его первобытные реакции, с которыми у нее не было сил справиться при всем желании. Неожиданно до нее дошло: Дев с самого начала ждал от нее этого вопроса.

— Окажи мне услугу, — сказал он, не сводя с нее пристального взгляда, который она даже не пыталась истолковать. Да и зачем? Разве она не решила, что он — просто актер, способный прекрасно изобразить любое чувство, любую эмоцию, нужную в тот или иной момент?