– М-м-у-у-у-у!.. – хрипло выдохнул Герасим, почувствовав рядом с собой тепло и поддержку своей подруги, подошедшей выяснить, что там происходит. – М-м-м-у-у-у-у-у!..

– М-мумуммум!.. – ожесточенно проревел экс-воевода. – Муммумму!!!

– Его надо? – впервые перестал тыкать мечом и нахмурился черносотенец.

– М-муммум!!!.. – закивал обрадованный понятливостью того Букаха. – М-мум-му!

– Ну, хватай, – осторожно отступив в сторону, разрешил караульный. – Потом я его к капралу Шухеру отведу. А лучше вас обоих…

Не расслышав последней фразы, Букаха неприятно ухмыльнулся, растопырил руки и стал обходить телегу слева, так, чтобы караульный оказался у лже-возчика за спиной.

– Мм-мумуммум!.. – торжествующе проревел он.

– М-м-м-у-у-у-у-у!.. – с ненавистью склонил голову Герасим.

– М-м-у-у-у-у?… – недоверчиво переспросила Му-Му.

– М-м-м-у-у-у-у-у!!!..

– Солдат! Не дай им убежать в ту сторону! – приказал начальник караула и приготовился признать, что несение караула на хозяйственных воротах – не такая уж скучная обязанность, как ему показалось сначала.

Оставшийся на ногах дружинник двинулся на место новой дислокации, а Граненыч соскочил с телеги и нырнул под лошадь. Букаха за ним.

Митроха шарахнулся от черносотенца, занявшего стратегическую позицию в первых рядах неожиданного театра, и вскочил обратно на телегу.

Еще не похудевшее от бед и забот последних дней пузо боярина не дало ему согнуться как следует, чтобы проскочить под низкорослой лошадкой, и он с разбегу боднул ее головой в живот.

Не ожидавшая такого поворота событий Ёлка покачнулась, молниеносно обернулась и тяпнула длинными желтыми зубами экс-воеводу за плечо.

– Муммум-мму!!!.. – взревел тот и набросился с кулаками на бедную животину.

Истопнику, в первую же вылазку в тыл врага познавшему на своем опыте горечь провала, не надо было ничего подсказывать. Ловко, как кошка, спрыгнул он с другого края телеги, увернулся от только что прибывшего на указанное ему командиром место медлительного дружинника и кинулся бежать со всех ног очертя голову.

– Хватай его!!! – азартно, как будто не нарушителя ловил, а на стадионе болел, запрыгал на месте и закричал черносотенец, и Букаха послушно оставил в покое лошадь и кинулся вдогонку за своим пропуском в лучшую жизнь.

Конец этого эпизода был бы печален в своей предсказуемости, но в каждом «наверняка» всегда есть свое «если».

Если узамбарский буйвол недоволен, он постарается сделать всё, чтобы как можно большее число окружающих было своевременно проинформировано о его недовольстве.

Доведенный сначала до красного, а потом и до белого каления хаотично перемещающейся алой шубой, Герасим отступил на несколько буйволиных шагов, разбежался и с треском высадил мощными рогами калитку загона вместе с изрядным куском забора.

Половина которого отгораживала от остального мира носорога.

Пока живая осадная машина с миопией разглядывала образовавшуюся пробоину и соображала, что бы это могло значить, Герасим с благоверной времени зря не терял…

И какому идиоту вообще могло прийти в голову, что несение караульной службы на хозяйственных воротах – это скучно?

Когда до тощей спины в коричневом армяке оставалось не больше метра, Букаха протянул руку и изо всех сил толкнул убегающего мужичка. Тот повалился на сухую траву, перекатился несколько раз и замер.

Довольный Букаха остановился, пыхтя и отдуваясь, и вдруг услышал за своей толстой алой спиной звучное, полное радостного предвкушения: «М-м-м-у-у-у-у-у?…». Позабыв на мгновение про Граненыча, боярин резко остановился и злобно оглянулся, рассчитывая дать отповедь наглецу-черносотенцу, посмевшему его передразнивать… И оказался нос к носу с огромным иссиня-черным буйволом. В глазах его кровавым огнем горела боярская шуба.

– М-м-м-у-у-у-у-у?!.. – из-за широкого плеча узамбарского быка выступила его рогатая супружница, и на черной капризной морде ее было написано «хлеба или зрелищ».

Хлеба у экс-воеводы не было. И злонравная скотина об этом знала.

– М-ммумум!!!.. – выкрикнул боярин, что должно было означать «Стража!!!», но у стражи в это время уже нашлось свое занятие…

* * *

Елена Прекрасная открыла и закрыла роман, лежавший у нее на коленях, нервно сжала кулаки и, не выдержав, снова поднялась и сделала шаг по направлению к кабинету Дионисия. Тяжелая книга с глухим стуком упала на ковер в виде плаката с надписью: «Книга – лучший подарок».

– Ой, извините… – рассеянно проговорила она, подняла фолиант и положила на прикроватную тумбочку, смахнув при этом на пол зеркальце в серебряной оправе.

– Да что ж это такое-то, а?… – Елена нетерпеливо вернула вещицу на место и, не заметив повторившего путь зеркальца гребня, мягко ступая по теплому ворсу, продолжила путь к своей цели.

– Д-дионисий?… – мягким полушепотом спросила она, нерешительно остановившись рядом со столом, усеянным старинными пергаментами, более современной бумагой и затупившимися и свежезаточенными перьями всех размеров и мастей.

– Да, царица? – отложив заметки, он поднял на нее слегка покрасневшие после бессонной ночи глаза, огромные за толстыми стеклами очков в роговой оправе. – Тебе беспокойно? Ты не находишь себе места? Тебе здесь душно и тесно? Душа твоя болит и плачет, раненой птицей стремясь кинуться вслед за доблестным Граненычем или на поиски родителей Василия?

– Ты все сказал лучше меня, Дионисий… – устало опустилась на стул рядом со столом Елена. – Я так переживаю за Митроху… А еще больше я боюсь за Симеона и Ефросинью. Почему о них ничего не известно? Где они? Что с ними? И что будет, если Граненыч не сумеет выбраться из дворца? Если с ним что-нибудь случится по дороге? Ведь тогда Васенька не узнает… и когда он вернется… ничто не поможет…

– Успокойся и отодвинь свои заботы в дальний угол самого дальнего чулана, царица, – маленькая морщинистая ручка библиотечного легла на смуглую, нервно подрагивающую руку Елены. – Своим беспокойством ты не поможешь никому, а себе и малышу можешь повредить. Все кончится хорошо, вот увидишь. На своем веку я перевидал… то есть, перечитал… немало историй, похожих на эту. Добро всегда торжествует. Это закон Вселенной. А законы Вселенной, в отличие от законов людей, выполняются безукоснительно.

– Но Вселенная такая огромная… и медлительная… А нам некогда ждать, пока добро восторжествует само по себе, ведь промедление смерти подобно! Ему надо помочь, а мы не в силах!..

– Ну-ну… Успокойся, царица… Хочешь чаю? С мятой, смородиновым листом, лимоном, молоком…

– Нет, спасибо, Дионисий… – рассеянно покачала она головой. – Мне ничего не хочется, правда. Ты такой добрый… Внимательный… Заботливый… Что бы я делала без тебя? Страшно подумать… Если бы я не ушла в тот вечер из зала пиров, если бы не упала и не потеряла сознание, пока Чернослов накладывал свои порабощающие чары на всех, на кого еще не наложил свою грязную лапу… Как хорошо, что на свете бывают библиотечные! Хотя, может, они существуют только в Лукоморье? Про домовых, дворовых, и даже банных я слышала и в Стелле, только там они называются «термальные», но про твоих сородичей – никогда и нигде… Наверное, это потому, что вы так хорошо прячетесь от людей? Но зачем? Люди вас чем-то обидели?