– Дайте много конфет.

Бланка на ходу пошарила в кармашке своей сумки и бросила обезьяне конфету. Поймав ее в воздухе, та мигом содрала обертку, сунула шоколадный шарик в рот и снова скандально заверещала. Приборчик спокойным доброжелательным голосом перевел:

– Мало – нехорошо. Дай много конфет. Нехорошо, нехорошо.

Не слушая обезьянью ругань, Морис и Бланка выбрались на улицу.

Узкий тротуар. За парапетом, облицованным глянцевой бледно-желтой плиткой, интригующе поблескивает стекло – немного ниже проходит выведенный на поверхность туннель подземки. Кажется, что он выдолблен в толще неподвластного здешней жаре ледника, но на самом деле это не лед, а прозрачный искусственный материал.

Слой пыли скрадывает его блеск, который иначе был бы нестерпимым. Там белеют, как расплесканная известка, пятна птичьего помета, валяется мусор, по гладкой поверхности скользят подгоняемые ветром скукоженные листья, потемневшие от зноя. Если присмотреться, заметишь выпуклые узоры, такие же прозрачные и слегка запыленные, как материал основы – это нежатся, распластавшись на солнцепеке, здешние хамелеоны. Иногда они выстреливают языками, ловя ленивую полуденную мошкару, которая вьется над киснущей кожурой плодов и стаканчиками из-под мороженого.

Морис и Бланка перешли по бетонному мостику на другую сторону. Кратчайший путь до аэровокзала – напрямик по безлюдной улице, зажатой между глухой стеной хладокомбината и забором стройки напротив. Стена была насыщенно-синяя, с желтыми и красными кругами вразброс. Забор соорудили из выцветших пластиковых щитов, местами в нем зияли проломы, и можно было увидеть роботов, похожих на тех, что подрались у ворот парка.

– Так вот откуда они сбежали, – пробормотал Морис.

Когда в конце улицы появились люди, это его вначале не насторожило. Наверное, техники с хладокомбината или со стройки… только что такое у них с лицами?..

Потом Морис разглядел, что все трое в глухих серых масках. Видимо, те самые анизотропные маски, через которые можно смотреть и дышать, хотя снаружи это выглядит, как плотная эластичная ткань. Внутри у него что-то заныло, как будто включили негромкий, но тоскливый звук на одной ноте.

– Идем назад, – шепнул он, взяв Бланку за руку. – Не нравятся мне эти…

Ага, разбежался – позади еще двое безликих.

– Кто это? – растерянно спросила девушка.

– Эсэсовцы!

– Какие эсэсовцы?

– Так они называются, больше ничего не знаю. Пошли сюда, скорее!

Он потянул ее к пролому в запыленном покосившемся заборе из скрипучего пластика. С улицы этот забор выглядел так, словно его поставили на краю света и давным-давно позабыли, и у Мориса мелькнула горькая мысль, что, если их с Бланкой сейчас убьют, об этом никто не узнает.

Зато по другую сторону ограды кипела работа – или, по крайней мере, ее видимость: роботы деловито копошились вокруг длинного светло-коричневого здания, выросшего над землей на три этажа, но пока еще недостроенного.

Людей не видно. Правильно, не дураки они маяться на такой жаре… Сейчас как раз время сиесты. Хорошо, если хотя бы один сидит перед мониторами и, прихлебывая из банки ледяное пиво, дистанционно надзирает за автоматами. Тогда он увидит, что на территорию вторглись посторонние – хулиганы гонятся за мирной парочкой, – и поднимет охрану или сообщит в полицию, сойдет любой вариант из двух. А может, ни черта он не увидит, потому что пиво уже выпито и разморенный дежурный дрыхнет, манкируя служебными обязанностями, ибо Шоколадной Анджелы на него нет… Скорее всего, дело обстоит именно так, иначе роботы со стройки не болтались бы по окрестностям.

Они побежали по теплой разрытой земле к строящемуся зданию – больше бежать было некуда, от забора их уже отрезали. Бланка оступилась и упала, но тут же вскочила. Морис увидел, что она сжимает в руке передатчик, но тот, похоже, неисправен. Губа закушена, по бледному лицу каплями стекает пот.

Он на бегу вытащил из кармана свой передатчик. Тоже не работает. Значит, эти, в масках, использовали глушилку – в узком диапазоне, потому что со здешними роботами все в порядке. Ну да, если строительные автоматы отключатся, на центральный пульт поступит сигнал, и тогда персонал всполошится. Или хотя бы чуть-чуть заинтересуется: почему работа остановилась? Люди в масках все предусмотрели. Это не какая-то случайная уличная банда, а те самые, которые давно его преследуют.

Под ребрами колет, липкий пот заливает глаза. Не привык он вот так бегать по жаре, он ведь наладчик, а не спецназовец какой-нибудь. Позади топот, под ногами эсэсовцев хрустит гравий. В раскаленном голубом небе ни одного полицейского видеозонда, словно у них тоже сиеста.

За углом, в торце постройки, приоткрытая дверь, оттуда тянет запахом табачного дыма и свежезаваренного кофе – внутри кто-то есть!

Уже на последних метрах Морис резко затормозил и поймал Бланку за руку:

– Стой! Нельзя туда, это же дверь!

Девушка повернулась к нему. Отчаянный, непонимающий взгляд.

– Там люди…

– Нет, – он мотнул головой. – Пошли к тем роботам, бегом! Мы смоемся, я же наладчик! Сюда…

Бланка хотела возразить, но он почти силком поволок ее мимо двери-западни к автоматам, которые сортировали сваленную в кучу арматуру.

– Куда?.. – Бланка задыхалась.

– Вот, этот… – выдавил Морис, у него дыхание тоже сбилось.

Робот, похожий на гусеницу с пятью парами конечностей. Модель, пригодная, помимо выполнения своих основных функций, для скоростной эвакуации людей из зоны бедствия.

– Садись верхом в это седло, – показал Морис. – Быстрее!

Она торопливо и неловко уселась на механическую гусеницу.

Морис защелкнул карабин, закрепляя сумки – не оставлять же их врагам, раз по дороге не бросили! – сорвал пломбу, сдвинул скользящую панель. Вдавил клавишу с мелкими ярко-красными буквами: «Жизнь людей в опасности».

– Вперед, бегом из опасной зоны! – скомандовал он хрипло, задав направление. – Бланка, держись крепче.

– Держусь… – тонким голосом отозвалась девушка.

Субъекты в серых масках уже близко. Морис успел разглядеть, что на них одинаковые водолазки – в такую-то жару! – клетчатые бриджи в стиле «ретро» и запылившиеся дешевые кроссовки, но тут робот рванулся с места в карьер, галопом пересек территорию стройки и через дыру в заборе вылез на соседнюю улицу. Бланка за спиной у Мориса нервно рассмеялась, он тоже ухмыльнулся. Ушли!

Пригородная глушь. Старые кирпичные корпуса. Вдоль кромки тротуара – заросли алоэ и венерианской липучки, которая, если верить учебнику ботаники, на Венере никогда не росла. Эта путаница тонких белесых стеблей, увешанных клейкими коробочками, вздымалась застывшими волнами в человеческий рост и выглядела почти угрожающе, но роботу было хоть бы что, он пер напролом: спасение людей – святое дело.