Нет, все было далеко не в порядке, но сказать это тезке Наталья не могла – и не хотела. Обняв наконец сына и крепко прижав его к себе, она сказала:

– Как же я по тебе соскучилась, родной!

– А я по тебе нет, мамочка! – заявил тот. – А тортик вы привезли?

– Ну, и не один! – заявил Саша, одаривая его широкой улыбкой. – Айда пить чай?

Они скатились по лестнице, а сестра Саши, подойдя к Наталье, произнесла:

– Я вам не звонила, потому что мы договаривались, что я побеспокою вас только в том случае, если будут проблемы. Но проблем не было. Кир – покладистый, хоть и озорной ребенок. Мне было очень приятно провести с ним время. Но почему вы плачете?

Наталья сама не могла сказать почему. Наверное, потому, что в последнее время на нее навалилось так много: проблемы в издательском доме, потом серьезный разговор с Алексеем, бегство под покровом ночи из подмосковного палаццо, переселение в новый дом, история с тайными дверями и подземными шкафами и, конечно же, этот таинственный мертвый мальчик.

И молодой мастер Саша, к которому она, и это уже не подлежало сомнению, неровно дышала и перед которым только что повела себя, как дура. Причем последняя.

– Скажите, а к Кирюше не заходил… знакомый?

– Знакомый? – Ната вскинула брови. – А что, должен был? Вы не предупреждали, а посторонних я в дом без согласования с вами, естественно, никогда бы в жизни не пустила.

– Знакомый… мальчик, – продолжила Наталья. – Такой блондин. С синими глазами. И, не исключено, облаченный в красную рубашку.

Сестра Саши усмехнулась, и на мгновение – всего на мгновение! – Наталье показалось, что та прекрасно понимает, что имеется в виду.

– Высокий блондин в черном ботинке? Никто к нам не приходил, тем более мальчик. А что, это знакомый Кира?

– Прошу, не называйте его так, мне это сокращение не нравится! – заявила Наталья. – И кстати, что это за сумка в его комнате?

Ната поджала губы.

– Извините, пожалуйста, это моя. Я ее тотчас оттуда уберу.

Наталья спустилась на кухню, где Саша уже готовил чай и кофе, а Кирюша, взгромоздившись на деревянный табурет, вовсю уплетал «орешки».

– Как вкусно, мамочка! – пробормотал он с набитым ртом. – Ты ведь была с Сашей в ресторане, можно я тогда и твою порцию скушаю?

Наталья потрепала его по волосам, а ответ на вопрос сына последовал от присоединившейся к ним Наты:

– Кир, мой хороший, ты же только что почистил зубы! А мы разве не договаривались, что если ты почистил зубы, то ничего больше есть не будешь?

Наталья про себя усмехнулась – тетя-педагог, похоже, была уверена в том, что сумеет заставить пятилетнего мальчика не лопать вечером «орешки». Что же, похоже, она себя явно переоценивала.

Однако Кирюша, дожевав последний «орешек» и положив тот, что держал в руке, на тарелочку, поднялся и произнес виноватым тоном:

– Ната, извини, пожалуйста. Так больше делать не буду.

Та еле заметно усмехнулась и, потрепав его по волосам, причем практически так же, как это обычно делала Наталья, назидательным тоном заявила:

– Тогда иди и почисть зубы снова! Причем потом мне покажешь – и учти, дорогой мой Кир, я сразу замечу, если ты смухлюешь. У меня на это нюх!

И она с шумом втянула воздух, словно в подтверждение своих слов. А Наталья подумала, что сестра Саши снова напомнила ей сказочную ведьму – ведьму, готовившуюся к тому, чтобы поужинать маленьким мальчиком!

Кирюша снова побежал наверх, а Саша, колдуя над плитой, заметил:

– Тебе ведь без молока?

Наталья, наблюдая за тем, как он сноровисто переливает содержимое турки в чашку, произнесла:

– Спасибо вам за кофе, Наталья. Сколько я вам должна?

– Пустяки, – ответила та, – считайте, что это подарок. Я его с собой привезла, потому что, когда мы у вас были в гостях первый раз и я вам на кухне помогала, заметила, что кофе у вас заканчивается. И решила прихватить с собой.

А что еще подметила эта глазастая особа в ее доме?

Саша поставил перед Натальей чашку, и женщина произнесла:

– Кстати, пижамка на Кирюше новая. У него такой не было.

– Я подарила, – отчеканила Ната. – Поэтому и сумку с собой прихватила.

– Мне не хотелось бы, чтобы мой сын, – начала Наталья, но Ната, мило улыбнувшись, прервала ее:

– Она неношеная, хлопчатобумажная, стираная.

– И все же мне не нравится, что вы делаете нам такие дорогие подарки.

Нет, не так: ей не нравилось, что эта особа вообще делала им какие-то подарки, точнее, навязывала вещи, которые им не требовались. И без малейшего согласования с ней, хозяйкой дома!

Ната отмахнулась:

– Ах, какие такие дорогие… Пустяки! Но не думайте, я не в каждый дом заявляюсь с сумкой, полной презентов. Просто чтобы быстрее наладить контакт с Киром, я решила сделать ему небольшой подарочек. Надеюсь, вы не будете против?

С этого, собственно, и надо было начинать. И Наталья знала: она бы была очень даже против. Но теперь не стаскивать же с сына подаренную чужой женщиной пижаму. Хотя почему бы и нет? Но только не в ее присутствии, конечно. Пижаму можно забрать и утром и сделать так, чтобы Кирюша никогда больше ее не увидел.

И вообще, эта фланелевая пижамка цвета свернувшейся крови так походила… Да, она так походила на красную рубашку! Ту, в которую был одет этот… этот мертвый мальчик!

Господи, о чем она думает!

– Крайне вам признательна, Наталья. Только я вам обязательно компенсирую затраты. Принять такие подарки мы не можем. И прошу в следующий раз согласовывать подобное со мной. До того, как вы сделаете это.

Появился сын, который, вытянувшись в струнку перед Натой, показал той рот, высунув язык и закрыв при этом от старания глаза.

– Отлично! – одобрила она. – А теперь поцелуй маму и марш спать!

Сын промаршировал к Наталье, ткнулся ей в живот, и женщина нежно поцеловала его, пощупав при этом лоб. Температуры вроде бы не было.

– Спокойной ночи, мамочка! Спокойной ночи, Наточка! Спокойной ночи, Саша!

И он снова взбежал по лестнице наверх. Проводив его глазами, Наталья взяла чашку с кофе, отпила и произнесла:

– И все же попрошу вас не называть его Киром. Мне это не нравится.

– Как пожелаете! – ответила сухо тезка. – Но тогда я прошу вас называть меня Натой, потому что обращение Наталья кажется мне чересчур официальным.

В ее словах Наталье почудился вызов, однако на нее накатила внезапная усталость.