— Я все слышал, — раздался вдруг ясный и звонкий мужской голос. Альбиза оглянулась и отпустила меня.

Нужно было попробовать выскользнуть, бежать или хотя бы закричать. Но тело отказывало. Я сползла по стенке и села на пол. Перед мутным взором стояла Альбиза и растерянно смотрела на высокого незнакомого шатена в черном.

— Альбиза Тейн, ты предатель короны, ты покусилась на жизнь невесты короля и хотела захватить власть, — уверенно сказал мужчина. — Отпусти девочку и прими бой.

Лицо Альбизы перекосило от досады, а потом… я никогда не видела, чтобы лицо так менялось. Казалось, она утратила все человеческое, словно ее черты затянулись черной паутиной ненависти. Как столько злости может вместиться в одном человеке!?

— Тогда вы умрете оба, — сквозь зубы сказала она.

— Тогда умрешь ты, — спокойно ответил мужчина и с его рук слетела серебристая молния. Альбиза расставила руки в стороны, и поднялся ветер. Меня вжало в стену, как будто невидимый пресс хотел переломать мне кости.

Я заорала от боли. Перед взглядом сомкнулась тьма, я ничего не видела, лишь серебристые вспышки пронзали ее. Потом раздался стон Альбизы, и пресс исчез. На мгновение стало легко, но я тут же ощутила, что боль не уходит до конца. Руки и ноги не двигались, а в груди расползается холод… Я хотела потерять сознание, не чувствовать, не знать, но тьма не забирала меня полностью. Я балансировала на грани, и сознание не желало выключаться.

Неожиданно раздался громкий вскрик мужчины, а Альбиза сказала:

— Как видишь, у меня еще есть шансы! Умрешь ты, маг!

И тут… что-то изменилось. Боль в моем теле пошла на спад, и сквозь муть я услышала знакомый голос.

— Нет, Альбиза, теперь шансов нет.

Альберт стоял в десятке шагов от меня. А между нами Альбиза.

— Нет, Альберт, пожалуйста… — теперь голос предательницы звучал совсем по-другому, жалостливо, со слезами… — Я так люблю тебя! Я просто не могла… А она преступница! Она выпустила волка!

— Ты просто хочешь стать королевой. И желала нам смерти, — услышала я ответ. И вдруг вокруг нас замелькало что-то длинное, темное. Что-то билось о стену, кто-то то толи кричал, то ли стонал… Всего лишь минуту, не дольше.

Затем все прекратилось, и наступила тишина.

— Благодарю, ваше величество… — послышался голос шатена в черном. — Вы спасли мне жизнь…

А меня приподняли сильные руки.

— Тая, держись, маленькая… Прошу тебя, — услышала я прямо над ухом. Альберт аккуратно, стараясь не тревожить мое тело, поднял меня на руки, придержал голову. Но стало больнее — каждое прикосновение заставляло кости ныть. — Сейчас, потерпи немного… Сейчас станет не больно… Вдохни…

Я втянула воздух — он вдруг запах какими-то травами — и боль отступила. Расплавилась, утекла. Перед глазами чуть прояснилось, и я увидела лицо Альберта. Он вглядывался в меня с тревогой, болью и еще каким-то непередаваемым чувством.

Лицо человека, чей мир рухнул в один момент, и он держится за последнее, что у него осталось.

А мне вдруг стало спокойно. Все закончилось. Альбиза… мертва ли она, не знаю. Но мне больше ничего не грозит. Мучения закончились. Мне больше не нужно бороться, терпеть. Каким бы ни был Альберт, теперь он обо мне позаботится.

И волк… надеюсь, он смог уйти… Я очень рада за него.

Наверное, нужно было что-то прошептать, сказать спасибо, или наоборот… Но у меня не было ни слов, ни сил.

Пока Альберт нес меня, я слышала обрывки фраз:

— Нет, я сам… Королевского лекаря немедленно!… Держись, Тая… Пожалуйста! Маленькая моя, держись…

Но темная пелена — теперь спокойная и теплая — все сильнее укрывала меня. И постепенно разум потонул в ней. Больше я ничего не видела и не слышала.

Когда я очнулась, перед глазами снова была темнота. Но не та тьма, что накатила, перед потерей сознания. Обычная темнота под сомкнутыми веками. Хорошо. Спокойно. Никакого дискомфорта в теле. Воздух пахнет чем-то свежим, травками, как утром в бабушкином саду. Она любила растения и выращивала много цветов, трав, кустарников…

Как давно это было. И как хорошо было тогда… И я сама была маленькой, не знала забот. Вот бы открыть глаза и оказаться в том времени. И узнать, что я все еще маленькая девочка, а смерть мамы, сложные отношения со Стасиком, похищение в другой мир — мне просто приснилось.

Открывать глаза не хотелось. Сознание знало, что все было по-настоящему. Хоть похищение в другой мир, говорящее зеркало, птеродактили и ужасное подземелье как раз и могли быть сном. Но нет.

Я пошевелила руками и ногами — все двигается, нигде не больно. Нужно осмотреться. Но я боялась, что подниму веки — и снова увижу каменные стены и злое лицо страшной женщины. Воспоминания нахлынули волной, и мелкая дрожь пробежалась по телу.

— Все хорошо, здесь только я, — услышала я глубокий голос Альберта, и горячая рука бережно обхватила мою ладонь на одеяле.

Я открыла глаза. Он сидел в кресле подле кровати и задумчиво смотрел на меня. Осунувшийся, бледный. Глаза — сейчас темно-карие — ярко горели. Наверное, я должна была злиться на него. Ведь, в сущности, все произошло по его вине. Это он притащил меня в этот мир, где уже на второй день меня чуть не убили, заставив пережить самые страшные в жизни моменты.

Но… я не могла. И не только потому, что в итоге он и спас меня. Еще и потому что сейчас он выглядел не как прежде. Не как победитель, жесткий и уверенный в себе король. А как человек, ставший жертвой ситуации, в которую сам себя загнал, и осознающий это. Наверное, ему тяжело признавать, что ошибся, просчитался, не догадался про Альбизу. Да и потерять меня — значит умереть самому.

Но… было и что-то другое, более глубокое. Должно быть, так выглядят люди, после того как над ними пронесся смерч, а они остались живы.

Мы смотрели друг на друга, молчали, и мне казалось, что я вижу его впервые. Словно с него слетело то, что он демонстрировал мне прежде, и я увидела человека — со всей гаммой чувств, хоть и хорошо спрятанных под жесткой броней. А его рука, обхватившая мою, успокаивала, придавала ощущения защищенности. Это было так органично, гармонично, можно сказать…

И удивительное ощущение, казалось, сейчас говорить не обязательно. Мы оба понимаем, что значит тишина. В ней хорошо и комфортно.

— Я ждал, когда ты очнешься, не мог уйти, — сказал он мягко и погладил мою руку. Потом привстал, подошел и едва ощутимо коснулся губами моего лба. От этого прикосновения словно приятно-щекочущие нити разбежались по телу. — Прости меня. За все это. — И снова сел в кресло.

Я не знала, что ответить. Сказать «прощаю» почему-то казалось глупым. Хоть действительно было за что прощать. Я кивнула и попробовала сесть. Альберт снова привстал и мягко опустил меня обратно, придержал ненадолго, внимательно вглядываясь в мое лицо.