Стивен сидел как в ступоре и не узнавал себя: знакомился он всегда быстро, за словом в карман не лез. Да и не бывало с ним раньше такого, чтобы он робел с женщинами. Но время шло, а Стив все никак не мог подыскать фразу для продолжения разговора.

Ну вот: кажется, они уходить собрались. Подруга ее встала и направилась к выходу, а сама она уже расплачивается. Стив соскочил со стула.

— Потанцуем? — вдруг выпалил он.

Она обернулась:

— О! Я и забыла про тебя. Думала, ты ушел давно… — и посмотрела чуть пристальнее: — Нет, как-нибудь в другой раз.

Стив взял ее за локоть:

— Где я увижу тебя?

Она легким движением высвободила руку и, порывшись в сумочке, протянула ему свою визитку:

— Меня зовут Шейла. Вот мой номер. Может быть — если тебе повезет, — то и дозвонишься… — И она вдруг рассмеялась звонким, но холодным смехом.

Он дозвонился…

…Стивен поднял глаза. Но взгляд оставался таким же — напряженным и немного растерянным, будто он очнулся после тяжелого сна.

— …Когда я ударил ее первый раз, — проговорил он, голос был тихий, но твердый, — она по-сумасшедшему взвизгнула. И от этого крика у меня будто помутилось все в голове. Я схватил ее одной рукой за горло, а другой бил и бил уже не переставая: рука сама поднималась и опускалась, поднималась и снова опускалась…

Брендон нахмурился: в его памяти мгновенно всплыли фотографии с места преступления, которые он просматривал, готовясь к первой встрече с клиентом Кларком. Брендон вспомнил, в какой ужас привели его эти фотографии — отталкивающе натуралистичные и беспристрастно-документальные. Он подумал тогда о том, как же трудно ему будет на этот раз представить, понять, чтó чувствовал в момент убийства его новый подзащитный…

— Семнадцать ран! Три из которых оказались смертельными, — непроизвольно вырвалось у него. — Ты ударил ее даже по лицу!

— Да… — глухо отозвался Стив, нижняя губа его при этом чуть дрогнула. — Когда она затихла, я опустил ее на пол и посмотрел ей в лицо — на нем застыл страх. Глаза закатились, а вся щека была залита кровью… И тогда, Брендон, я бросил нож… и закрыл ей глаза…

Воцарилась тяжелая тишина. Только по оконному стеклу едва слышно позвякивали капельки дождя.

Брендон приподнялся и сел на кровати. Он хорошо представлял себе сцену убийства — по долгу службы ему пришлось изучить ее в мельчайших подробностях. Потом изнурительно долго разбиралась она уже в зале суда. И вот сейчас эта сцена — обрисованная в нескольких предложениях, но ужасающе ярко и отчетливо — предстала глазами убийцы — только в уже совсем ином ракурсе…

— …Секс с ней, — вновь заговорил Стивен, — всегда был невероятным, неистовым… Ни на что не похожим! Это было сатанинское безумие! Иногда мне казалось, что она обладает каким-то магическим секретом или что-то перед этим подмешивает мне в еду или питье. У меня даже были косвенные свидетельства этого.

— Ты… уверен? — насторожился Брендон.

— Мне так казалось… Нет, — покачал головой Стив, — сейчас я не могу точно сказать.

— Могла она это сделать в тот день? Кажется… кажется, вы что-то пили с ней тогда… кофе?

— Да… да, кофе.

— Стив… — Брендон вдруг вскочил как ужаленный. — Стив! Я же знал, что так оно и было! Я знал! Да, именно так! Несомненно!

Стивен тяжело посмотрел на него:

— Не дури, Брендон. Я понимаю, о чем ты… Но я сделал то, что сделал. Что хотел сделать!

Брендон не слушал и продолжал восклицать, расхаживая по комнате:

— Я был прав! Я с самого начала понял, в чем суть дела! Для меня теперь важно то, что…

— Так, Бренд, сядь! — оборвал его Стивен. — Или ты успокаиваешься, или я сейчас же уезжаю и больше ты меня не увидишь. Понял?

Брендон сразу остановился:

— Не волнуйся — я не побегу сию минуту доказывать твою невиновность. Это теперь будет очень непросто! Почему ты раньше не дал мне такой возможности?

— Не делай из меня ангела, Брендон. Я хотел этого. И я не раскаиваюсь. Если вернуть время вспять, я убью ее снова!

— Не понимаю только: зачем тебе этот статус убийцы? — продолжал Брендон. — Ты себя в нем будто героем чувствуешь!

Стив сверкнул глазами:

— Я таков, каков я есть! Нож в руку мне никто не вкладывал! — Он с силой стукнул кулаком по тумбочке, так что отозвалось оконное стекло.

Опять наступила тишина. Стивен сидел, обхватив голову руками, Брендон, уже привыкший к внезапным вспышкам его гнева, стоял напротив.

— Ты упорно твердишь о своей виновности, — проговорил он, — но с еще бóльшим упорством стараешься теперь избежать наказания. Но если ты виновен, то… за все надо отвечать.

Стивен поднял голову и хмуро глянул на Брендона. Потом поднялся и подошел к шкафу. Нащупав в кармане переброшенных через дверцу брюк другую зажигалку, закурил.

— Нет, Брендон, — сказал он, глубоко затянувшись, — я никогда не говорил, что виновен, а только, что убил! Чувствуешь разницу?

— Ты ответил «да» на вопрос, считаешь ли себя виновным в убийстве.

— Не совсем так. На суде я сказал: «Да, я убил ее», а вовсе не положенное: «Признаю». А отвечать, Бренд, я теперь буду уже перед Богом. И будь спокоен: он меня обязательно накажет… если сочтет нужным! — Стивен рассмеялся и обнял Брендона за плечи: — Пошли спать!

Но тот продолжал сокрушенно качать головой — он все еще был под впечатлением от своего открытия:

— Нет, я убежден: в твоем случае надо было говорить о наркотических веществах! Ведь есть масса возбуждающих средств, под воздействием которых человек может вести себя совершенно непредсказуемо. И многие из них нельзя…

— Брендон, ты оглох? — с металлом в голосе прервал его Стивен. — Я, кажется, ясно сказал: прекрати! Или…

— Ты мне угрожаешь?! — возмутился Брендон.

— Просто не желаю больше выслушивать твои бредни. Разговор окончен! Ты понял?

— Понял, — обиженно буркнул Брендон.

— Вот и молодец. Ложись, — Стив потянул его за рукав.

Было уже за полночь. Дождь из моросящего превратился в проливной. И теперь за окном жалобно завывал ветер, стуча по стеклу мокрыми ветками акации.

Они молча лежали рядом: Стивен курил, Брендон сосредоточенно изучал потолок. И хотя думали они об одном и том же, получалось, что у каждого из них здесь была своя истина, в непреложности которой оба не сомневались.

Теперь Брендон был уже полностью уверен в невиновности Стивена. Но он понимал, что дальше обсуждать эту тему — дело абсолютно бесперспективное.

«Вряд ли мне когда-нибудь удастся переубедить его, — думал Брендон, — если уж он в чем-то непреклонен, то спорить с ним бесполезно, а его максимализм порой граничит с идиотизмом! Он продолжает себя оговаривать и ставит знак равенства между „готовностью убить“ и „убийством де-факто“. Что он хочет этим доказать? Кому? Нет, определенно, во всей этой истории он сам загнал себя в угол!»