Брендон слушал внимательно. Он был очень серьезен и даже не заметил, что Стив за это время успел пропустить не один стаканчик.

«Преступник притягивается жертвой…» — эта формула, давно известная Брендону, всегда представлялась ему умозрительной, не заслуживающей внимания. Теперь же он подумал, что, возможно, она и не лишена смысла и что душевное состояние жертвы действительно может определить ее судьбу. Но в таком случае на месте того, кого мы сегодня судим, завтра может оказаться любой из нас! Все зависит только от суммарной комбинации бессчетного количества факторов — внешних и внутренних, как реальных, так и мистически непостижимых. Вся наша жизнь — калейдоскоп и рулетка, неразрывная цепь закономерностей и случайностей. Кто может знать, как развернется к нему завтра судьба, какими сожмет тисками? И все мы в равной мере способны и на неизмеримо высокое, и на ужасающе низкое. А то, чем мы являемся на самом деле, постичь нам не дано: оно, словно глыба айсберга, скрывается в непроницаемых глубинах…

— То, что у нее был малолетний ребенок, сыграло не в твою пользу, — проговорил Брендон.

— Знаю, — ответил Стивен, — ты мне так сказал в самом начале.

— Почему обо всем этом ты не рассказал мне раньше? Я бы сумел это использовать.

— Потому что не люблю ворошить прошлое. Я и сейчас-то рассказал только, чтоб ты от меня отстал.

— Думаешь, можно откреститься от прошлого, не вспоминая его?

— Да нет, какое там! — усмехнулся Стив. — Прошлое цепко держит нас, потому что оно — часть нас самих. Никуда от него не денешься. Но способность забывать, пусть на время, — штука благословенная! — Он наполнил оба стаканчика. — А ведь кто-то недавно сказал, что вопросов больше не будет.

— Прости! — Брендон взмахнул руками ладонями к Стиву.

— Да ладно… А знаешь, я тебе наврал: никакой я не Лев, — вдруг сознался Стивен, — и день рождения у меня был уже полгода назад — я в феврале родился.

— Да? — отозвался уже немного захмелевший Брендон. — А какая, собственно, разница?

— Вот и я о том же… — Язык у Стива уже плохо ворочался. — Славно мы с тобой посидели. Только я теперь не уверен, смогу ли встать с этого стула.

— Тебе что, машину вести?

— Верно, — Стивен с трудом поднялся и, покачиваясь, побрел в коридор.

Был еще ранний вечер, но Брендона стало клонить ко сну. Стив долго не возвращался.

«Не иначе как он уже отправился на боковую. Изрядно он сегодня набрался. А все-таки после его откровений, — подумал Брендон, — мои проблемы отодвинулись куда-то в тень. И то спасибо!»

Он посидел еще немного. За окном стало уже совсем темно — теперь и вправду можно было идти спать.

Когда Брендон вошел в спальню, Стивен сидел на кровати, обхватив голову руками:

— О-о-о! Меня вывернуло наизнанку! Бренд, посмотри что-нибудь от башки… там, в ванной… есть…

Брендон сходил за лекарством.

— Вот, кажется, это, — он протянул Стивену таблетку.

— Что это? — прищурился тот.

— Ты же просил — от головы.

— Давай сюда! — Стивен забрал всю упаковку и, отсыпав целую пригоршню таблеток, отправил ее в рот.

— Теперь точно отравишься, — покачал головой Брендон.

Стив только замахал на него руками и не раздеваясь растянулся на кровати.

На следующий день Брендон проснулся поздно. Настроение опять было хуже некуда. Стивен еще спал. Брендон вздохнул и поплелся на кухню варить кофе.

…Он сидел, лениво доедая сэндвич, и мысли его на этот раз потекли в другом направлении: «Сколько еще будет продолжаться это добровольное заточение? Майк обещал приехать не позже чем через неделю, а она уже подходит к концу… Возможно, возникли трудности с документами. А если проблемы оказались посерьезнее? У него ведь остался мой „мерс“. Кроме того, он еще брал для нас машину напрокат. Нет, о худшем не хочется и думать! Не ввязывать Майка — Стиву хорошо так говорить: все ему нипочем. Умудрился же он в первую ночь на свободе переночевать у приятеля, который проходил первым свидетелем по его делу. Ничего не боится, ни о чем не сожалеет, ни в чем не раскаивается… Впрочем, это уже дело его совести. Да и вряд ли сожаление и раскаяние суть одно и то же. — Брендон поднялся, подошел к окну. — Нет, Майк — это единственный поплавок. Я бы и сейчас ничего умнее не придумал. Ждать, ждать… Есть ли занятие тоскливее этого? Но пока ничего больше не остается».

С этими невеселыми мыслями он вернулся в спальню. Было уже около двенадцати. Стивен продолжал спать. Брендон подозрительно взглянул на него, потом нагнулся и слегка потормошил — реакции не последовало. Брендон замер в нерешительности, потом взял в руки стоявшую на тумбочке упаковку со вчерашним лекарством, быстро вынул и развернул инструкцию. Пробежав глазами первые несколько строчек, он сразу же понял, что дал вчера Стиву… снотворное!

Брендон прошелся взад-вперед по комнате, растворил окно и подошел опять к кровати. «Вот болван! Что ж я спьяну натворил?» — перепугался он не на шутку. Он действительно не знал, что надо делать в подобных случаях. С опаской глядя на спящего, Брендон расстегнул у него рубашку и, приложив ухо к груди, услышал ровные, отчетливые удары. «Надо еще немного подождать», — решил он и сел рядом.

Стивен спал, лежа на спине. Его мускулистая грудь, покрытая негустой, чуть рыжеватой растительностью и уже успевшая слегка загореть, мерно поднималась и опускалась в такт дыханию.

«Как гармонично он сложен, — подумал Брендон. — Почему-то раньше я этого не замечал…»

Он долго смотрел на спящего Стивена, потом провел рукой по его груди, чуть раздвинув полы рубашки… погладил ниже… еще ниже… и, дойдя до внушительных размеров гениталий, слегка сжал их через одежду…

И в этот момент произошло то, чего Брендон никак не ожидал: Стивен цепко схватил его руку в запястье — он уже не спал и лукаво смотрел на Брендона. Тот оторопел и, как мальчик, пойманный на воровстве, покраснел до ушей.

— Брендон… — протянул Стив удивленно-укоризненным тоном, — ты меня хочешь?

Брендон сидел застывший и онемевший. Стивен отпустил его руку, сел на кровати и потряс головой:

— Оригинальный у тебя, однако, способ будить. Извини, но я после вчерашнего к подвигам не готов… Ну, иди сюда. — С этими словами он поднялся и притянул Брендона к себе. Тот не сопротивлялся. Стивен ласково обнял его и поцеловал долгим поцелуем, нежно и горячо. Потом, расстегнув Брендону брюки, принялся одной рукой энергично его стимулировать. Вслед за этим он осторожно увлек его на пол и, встав на колени, ободряюще сказал:

— Действуй! Не бойся, за мной в клинике так ухаживали — я почти стерильный. Ну, давай!

…Брендон кончил быстро и сразу же повалился на спину, закрыв лицо рукой, — он плакал.