и последующего распределения последователей в разные категории, что у Тины голова пошла кругом. Нужно будет все это расписать на листке и систематизировать, чтобы понять, как именно обрабатывается каждая группа будущих последователей, а главное – выявить основной упор, стержень, на который все это нанизывается.

Но с такой мешаниной из идей, способов и схем Тина столкнулась впервые за все время работы. Было ощущение, что сектой руководит не один человек, а несколько, и у них разные интересы, которые они успешно подстраивают и согласовывают, что дает возможность окучивать одну и ту же паству, не ссорясь и не вторгаясь в сферу интересов друг друга.

«Какой-то Змей Горыныч, – думала Тина, наблюдая за тем, как Геннадий задумчиво смотрит в окно. – И каждая голова пожирает что-то свое, и только в желудке это все смешивается в общую массу».

Аллегория показалась хоть и противной, но не лишенной смысла, это стоило обсудить с Вовчиком, он всегда умел из вот таких ее образных представлений выделить что-то важное, то, что могло вывести на правильный путь в поиске.

– Так, Гена, надеюсь, ты все рассказал? – чуть хлопнув по столу ладонями, спросил Добрыня, и Гена, вздрогнув, закивал:

– Да, начальник… до последнего словечка… И это… вы уж простите, что я на вас там, в подъезде-то… – посмотрев на Тину жалобно, пробормотал он. – Почуял, видимо, что вы мою сказку разрушить можете, а я ж ведь уже им поверил… Страшно жить на улице, да и зима вот-вот… а тут вы…

– Я не сержусь, – сказала Тина, вставая. – Ну что, поехали?

Гена не спросил, куда они собираются его везти, было ощущение, что ему вообще все равно, чем закончится сегодняшний день, в котором для него так много произошло. Он молча забрался на заднее сиденье машины и уткнулся в окно, отрешенно глядя, как мимо проносятся дома.

Тина не любила водить машину мужа, но сегодня у нее не осталось выбора – Вовчик выпил, а в таком состоянии за руль не сел бы ни за что, даже если пришлось бы идти домой пешком. Они ехали в один из подмосковных дачных поселков, где у Вовчика жил бывший информатор, старик Шишкин, или Шишок, как его звали в те годы, когда был он матерым домушником и вскрывал чужие квартиры с той же ловкостью, что щелкал семечки.

Шишок давно отошел от дел, теперь у него была своя «богадельня», как он называл большую мастерскую по разборке разбитых автомобилей, годившихся только в лом. Там у него работали несколько человек, а те, кому было вот так же, как Геннадию, негде жить, квартировали в небольшой постройке, именовавшейся «дачей». Добротный домик на пять крошечных комнатушек, правда, со всеми удобствами, Шишок построил сам, со своих квартирантов брал квартплату в небольшом размере, чтобы покрывать оплату коммунальных услуг, все остальные заработанные ими деньги честно отдавал, но жестко требовал соблюдения порядка на «даче», чтобы не конфликтовать с соседями. Вот к нему-то Вовчик и собирался пристроить Геннадия. Рабочие руки Шишку требовались всегда.

Старик встретил их неласково – время на часах близилось к половине первого ночи, и Шишок в накинутой поверх полосатой пижамы теплой безрукавке гаркнул, отпирая ворота:

– Совсем ты, Добрыня, башкой поехал! Ночь на дворе, людям завтра на работу!

– Не бурчи! – велел Добрыня, входя во двор. – Ты тут один живешь, какие люди еще?

– Тебе надо чего, раз среди ночи заявился?

– Помощь нужна, Иваныч. Человечка возьмешь к себе?

– Что за человечек? – по-прежнему недовольно спросил старик, придерживая рукой расходившиеся полы безрукавки.

– Из бывших. Запутали мужика, чуть не вляпался по новой, – чуть понизив голос, сказал Кущин. – Ты бы взял его, а? Неплохой мужик, жалко…

Шишок посмотрел на бывшего опера подозрительно:

– Темнишь, Добрыня? Чтобы оперу сидельца было жаль?

– Я давно не опер, знаешь ведь. Да и человеком надо быть, хоть кто ты по профессии. Так что? Возьмешь?

– Работать будет? – уже не так недовольно буркнул дед.

– Будет.

– Ну, валяй, показывай, – окончательно смилостивился Шишок, и Вовчик свистнул, махнув рукой в сторону машины.

Тина, сидевшая за рулем и слышавшая весь диалог в открытое окно, обернулась к Геннадию:

– Ну, давайте, Геннадий, похоже, работодатель согласен. Если понадобитесь мне, я подъеду.

– Хорошо, – кивнул Ивановский, открывая дверку машины. – И это… спасибо вам, барышня Тина.

– Не за что. Шанс свой не спустите в хорошо известное место. А с паспортом мы поможем, как обещали.

– Спасибо.

Геннадий вышел и направился во двор. Тина видела, как пристально рассматривает его старый Шишок – в упор, жестким взглядом из-под седых лохматых бровей.

– Ладно, – произнес он наконец. – Только потому, что Добрыня попросил. Но гляди – филонить будешь или забухаешь – и Добрыня не спасет, у меня тут своя расправа.

– Ты, Шишок, не борщи, – поморщился Кущин. – Расправа у него… Мигом прижму, знаешь ведь, всегда найду за что.

– Вот и счастье, что не опер ты больше, Добрыня, а частный сыщик, – ухмыльнулся старик. – Идем, работничек, сейчас дверь запру и отведу тебя по месту проживания. Тут недалеко, через три дома, не бойся.

– Ну, бывай, Гена, – сказал Кущин, поворачиваясь к воротам. – Заработаешь – фотографируйся, Шишок мне звякнет, поедем документы оформлять тебе. И давай здесь по-серьезному, не позорь меня, поручился ведь.

– Не волнуйся, начальник, я не подведу, – уже с какой-то надеждой в голосе отозвался Геннадий.

– Все, дед, поехали мы. Спокойной ночи! – Это относилось к спускавшемуся уже с крыльца Шишку, успевшему сунуть ноги в обрезанные резиновые сапоги и набросить вместо безрукавки куртку, но старик только махнул рукой:

– Вали уже! Будет тут ночь спокойной, а как же…

Вовчик захохотал и сел в машину, Тина развернулась и выехала на дорогу, направляясь в сторону города.

– Сделали богоугодное дело, спасли отчаявшуюся душу, – прогундосил Кущин, зажав нос, и она поморщилась:

– Нашел ты повод поржать. Ему действительно совсем некуда идти. Ты видел, какой у него взгляд сделался, когда ты понес эту пургу про прииск? Он ведь не того испугался, что с ним в перспективе могло произойти, а того, что мы у него надежду отобрали. Надежду на то, какой могла стать его жизнь.

Вовчик пожал плечами:

– Ну, зато теперь и жизнь у него в порядке будет, и светлое будущее, если сам все не профукает. Шишок дед конкретный, чуть что не так – вмиг под зад коленом направит.

– Рабовладелец престарелый, – пробормотала Тина.

– Да ну, какой рабовладелец. Ты сама вот подумай – куда таким, как наш Гена, идти? Не так много вариантов, и один он на себе уже испробовал. А у