вообще… кто знает, когда пригодятся полученные знания? Может, что и никогда, правда же?

– Все может быть, – согласно кивнул отец. – Ну, накрывай стол, будем праздновать. Мишка-то твой зайдет?

– Ну, пап… – склонив голову, чтобы отец не видел, как она покраснела, пробормотала Снежана.

– Да что – «пап, пап»? – передразнил Константин Викторович. – Год уже встречаетесь, сколько можно прятаться?

– Ты откуда?.. – ахнула Снежана.

– Удивляешь ты меня, Снежана Константиновна. Я разве не в полиции работаю? – подмигнул отец. – Давно все про дружка твоего знаю – и кто, и что, и куда поступил. Молодец, кстати, серьезный конкурс был. Давай, звони, пусть приходит, будем знакомиться.

Миша Рожков учился в параллельном классе, они давно дружили, но ровно год назад все вдруг изменилось, и Снежана начала понимать, что испытывает к нему не просто дружеские чувства. Да и Рожков теперь при встречах краснел и не смотрел ей в глаза. Мало-помалу отношения перешли на другой уровень, они начали гулять за ручку и целоваться в подворотнях, в кино теперь ходили только вдвоем, как и на каток зимой, и на лыжную базу.

Миша много занимался спортом, но поступать собирался в медицинский, серьезно готовился, но успевал еще натаскивать Снежану по физической подготовке. В институт он поступил, как и мечтал, собирался стать хирургом, как дед.

Знакомство отца с Рожковым прошло гладко, не было какой-то неловкости или смущения, и Снежана, глядя на то, как свободно общается Миша с Константином Викторовичем, расслабилась. Ей очень хотелось, чтобы папа одобрил ее выбор, чтобы Миша понравился ему так же, как ей.

Когда вечером они с отцом убирали посуду, Снежана прямо спросила:

– Папусик, ну как?

– Что – как? – переспросил отец, вытирая бокал салфеткой.

– Как тебе Мишка? Понравился?

– Нравиться, дочь, он должен тебе. А меня он будет устраивать ровно до тех пор, пока тебе с ним будет хорошо. Только вот профессия твоя в будущем может помешать, не думала об этом?

– Как, интересно, сможет помешать моя профессия? – Снежана возила губкой по тарелке и не очень понимала, что хочет сказать отец этой фразой.

– Как мне помешала. Думаешь, почему мама ушла?

– Я вообще об этом не думаю, – отрезала она.

Снежана действительно никогда не возвращалась мыслями в тот день, когда за матерью закрылась входная дверь. Она, даже став постарше, не пыталась понять, разобраться, нет. Для нее было очевидно – мать ушла и бросила их. Все. О чем тут думать?

– Не думаешь? – немного растерялся Константин Викторович. – Надо же… а мне казалось… ну, ты девочка…

– Пап, какая разница – девочка, мальчик? Что, будь я сыном, она не ушла бы?

– Снежа, она не от тебя ушла. Она ушла от меня, от моей работы. От отсутствия нормальных выходных, каких-то праздников, возможности заранее спланировать, например, отпуск. Понимаешь? Она хотела нормальной, обычной жизни.

– Она за тебя замуж что, под наркозом выходила? – зло спросила Снежана, закрывая воду и беря полотенце. – Она не знала, где ты учишься и кем будешь? Надеялась, что после школы милиции генерала сразу присвоят?

– Снежана, никогда не говори в таком тоне о матери, я запрещаю, – чуть повысил голос отец. – Я повторяю – она ушла не от тебя. Ты не имеешь права…

– Нет, папочка, имею! Имею – потому что это я, а не она, сидела с тобой, когда ты после ранения поправлялся! Сколько мне тогда было, помнишь? Восемь лет! И мне было так страшно, что ты умрешь, что я дышать полной грудью не могла, боялась, что тебе воздуха не хватит! Она бросила нас обоих – тебя и меня, вот и все. И не надо в благородство играть! Ты, может, простил, а я никогда не прощу. Нельзя предавать тех, кто тебя любит!

Она в ярости отшвырнула полотенце, подскочила к окну и открыла его настежь. В кухню ворвался запах лета, цветущих под окном на клумбах каких-то медовых цветов, шум вечернего города, еще не собирающегося отходить ко сну. На плечи сзади опустились отцовские руки, он прижался губами к ее макушке и стоял так, не шевелясь.

– Пап… – пробормотала Снежана, почувствовав вдруг жгучий стыд и раскаяние за свои слова. – Пап, прости меня…

– Это ты меня прости, – глуховато произнес отец. – Я даже подумать не мог, что ты носишь в себе такую тяжесть…

Снежана развернулась, обняла отца, прижалась лицом к домашней футболке, пахшей знакомым с детства одеколоном.

– Нам ведь было и вдвоем неплохо, правда? – пробубнила она в грудь Константину Викторовичу. – Ну, няня тоже, конечно, много сделала…

– Ты бы позвонила ей.

– Завтра позвоню. И, пап… ты не волнуйся, Мишка все понимает. У него самого профессия не из простых, хирурги ведь тоже много работают. Мы справимся.

– Ну, дай бог…

Они не справились. Отец оказался совершенно прав, когда предупреждал, но Снежана до последнего не хотела верить в это. После окончания учебы она начала работать оперативным сотрудником, старалась не опозорить отцовскую фамилию. У нее получалось, мешал только характер.

Михаил тоже работал, брал дежурства, набирался опыта. Жить вместе они начали, когда Снежане оставался год учебы, а Михаилу еще три. Квартиру снимали небольшую, с таким расчетом, чтобы удобно было добираться до места учебы и ей, и ему. Платили тоже пополам. Михаил подрабатывал медбратом, Снежана рисовала открытки на продажу, всякий раз посмеиваясь, что красный диплом художественной школы все-таки не пропал и даже удачно монетизируется.

Они неплохо жили ровно до тех пор, пока она не окунулась в работу – тяжелую, порой ненормированную, заставлявшую общаться с людьми, которых раньше обходила бы стороной. Снежана приходила поздно, уставшая, не всегда находила в себе силы приготовить что-то или убрать квартиру. Пару раз срывались совместные выходные, запланированные заранее, – ее неожиданно вызывали на работу, и отказаться она, конечно, не могла. Михаил сперва принимал все как мелкие неудобства, с которыми можно мириться, но через пару лет это превратилось в проблему.

А еще отец… Он вдруг начал задавать Снежане неудобные вопросы, ответов на которые у нее не было – например, почему за столько лет уже совместной жизни Михаил не сделал ей предложения.

– Папусик, ну кому нужны эти архаичные условности? – отмахивалась Снежана, изо всех сил стараясь скрыть, насколько ей неприятен этот вопрос. – Главное же любовь, да?

– А значение слова «ответственность» вы не хотите вспомнить? Случись что – и кто вы друг другу?

– Почему непременно должно что-то случиться?

– Оно не должно, Снежана, оно случается и, как правило, в момент, когда ты меньше всего к этому готова, – вздыхал отец.

Он и тут оказался прав.

Снежана с Михаилом