на палец. Вечером на браслет и кольцо надо будет не забыть капнуть кровь, подумалось мне.

Посидела еще немного, посмотрела в темнеющее небо и отправилась спать. А Сапфир следом за мной зашуршал в траве.

Глава 14 НОВЫЕ ЖИЛЬЦЫ

Утро незаметно прокралось в комнату через неплотно закрытые шторы тонкими золотыми лучиками и солнечными зайчиками. Я с трудом открыла глаза. Еще так хотелось задержаться в приятной дреме, но через мгновение я резко села в кровати. Остатки сна слетели в мгновение ока. Я с ужасом поняла, что на моей голове нет теплой, мерно посапывающей, меховой шапки из моего мажика. Куда он делся в такую рань?

Еще вчера я бы сразу галопом помчалась в поисках своего фамильяра, но вчерашний день мне ясно продемонстрировал, что живу я в доме не одна. И рядом обитают особи мужского пола, которые могут меня видеть тогда, когда я их не вижу совсем! В пижаме по двору уже так просто не побегать. Со скоростью звука я натянула штаны и рубашку и вылетела из комнаты. В доме стояла тишина. Двери открывались передо мной сами, и я понеслась во двор.

Во дворе я увидела живописную группу из своих домочадцев и не только. На скамейке, закинув одну ногу на другую, сидел Хранитель с Фириком на руках. Он медленно поглаживал зверька по спинке и внимательно наблюдал за домовыми и еще кем-то. Никифор, а рядом с ним, конечно, стояла Малуша, что-то оживленно рассказывал двум сущностям.

Босой крепкий мужичок был небольшого роста, с косматой белой длиной бородой и копной таких же волос на голове. Одет он был в белые полотняные штаны и белую не подпоясанную рубаху. В одной руке он держал большой березовый веник, а другой прижимал к себе медный таз. Рядом с ним стояла особь женского рода, тоже вся беленькая, волосы были спрятаны под какой-то голубой чепчик. Им явно было неловко. Когда я вихрем слетела с крыльца, все дружно посмотрели в мою сторону. И маленькая женщина вдруг превратилась в беленького зверька, похожего на зайчика, который шустро спрятался за мужичком. Я догадалась, конечно, что это были банник с банницей. Вернее банник с уже зайчихой. Все чудесатее и чудесатее, подумалось мне.

Общество немного напряглось, когда я подошла ближе. Банник мне поклонился, но не так зажигательно, как кланялись мои домовые. А потом молча и настороженно уставился на меня большими водянистыми глазами под седыми кустистыми бровями. Я вздохнула и тоже слегка поклонилась в ответ, при этом покосившись на Никифора. Тот сначала застыл в растерянности на месте, а потом развел в стороны руки и выдал речь:

— Та вот, хозяюшка. Пришли они ужо. Банник со своею Банницей. Просютца на постой взять. А брать-то пока и некуда. Чо делать та мы и не ведаем.

На что мне пришлось ответить:

— Ну, раз пришли, то пусть живут. Никифор, ты объяснил, что бани еще нет? — обратилась я к Домовому. Тот в ответ привычно и энергично закивал головой.

— Вы согласны пока баню не построим в сарайчике пожить? — обратилась я уже к баннику.

Тот, вздохнул тяжко и изрек низким баском:

— Спасибочки, хозяюшка, что приветили нас. Мы житя согласны тама, где можа. Итить нам все одно некуда. Погорельцы мы. А кличут меня Савелий. А женку мою Настасьей, — он еще раз вздохнул и посмотрел мне внимательно и пытливо в глаза, как будто хотел там что-то разглядеть.

Да, серьезный товарищ, ничего не скажешь. Но я тоже вздохнула с облегчением. Потому что Амадей мне рекомендовал обязательно имена спросить у нечисти, чтобы проблем потом не было. Если имя скажут, значит, зла от них ожидать не придется. С миром пришли. Вот так хорошо все и решилось. С облегчением вздохнули и мои домовые. А крольчиха снова стала банницей и стояла, поглядывала на меня потихонечку светлыми большими прозрачными глазами.

На передний план снова выступил Никифор:

— Та неча голову ломать, хозяюшка. Мы счас быстро все справим. Всем место найдеца. Так ведь, Малуша? — та медленно и важно кивнула в ответ. Малуша у нас явно излишней разговорчивостью не страдала и блюла свое высокое положение при доме.

На этом Никифор не остановился:

— Во, токма помощник бы нам не помешал исчо. Был бы помощник, мы бы быстро усе справили, — и поднял брови домиком, явно изображая мыслительный процесс.

Ну, Никифор! Стараясь не выдавать своих эмоций, я все же спросила:

— И где же я возьму еще помощника?

— А чо яво шукать-та? Вона он тама стоить. Сам пришел. Житя тожа к нам просица, — и махнул призывно рукой.

Откуда-то сбоку взметнулся серый вихрь пыли и пред нами предстал еще один мужичок уже с черными патлатыми волосами, одетый в синюю в красный горошек рубаху, подпоясанную желтым ремешком, и в полотняные серые штаны. Сверху рубахи была накинута теплая коричневая меховая безрукавка. Хорошо хоть обут был в лапти.

Он тоже поклонился низко, опустив глаза:

— Здрава будь, хозяюшка, — сказал, вздохнул и продолжил:

— Федька меня кличут. Прими на постой, будь дОбра. Домового слушаться буду.

Выпрямился и поднял на меня черные маленькие, как два уголька, круглые и острые глазки.

— А ты кто, Федор? — спросила я, немного растерявшись. А про себя повторила: «Ну, Никифор!».

— Та дворовой я, хозяюшка! Помощник Домового-батюшки извечный. За двором смотрю, порядок держу. ЖИтя мне тожа негде. Одинешенек остался я. Совсем безхозный. Така вот, — и так горестно вздохнул и руками в стороны развел, что сразу жалко мне его стало:

— Я и баньку справить помогу и верой, и правдой служить буду. Коли примешь меня.

Ну, что тут скажешь? Пришельцы правила знали и все сделали честно по кону. Как мне объяснил накануне мой дорогой предок, с духами и полудухами, которых к себе берешь на проживание, договор заключить надо. Чтобы пообещали они верой и правдой служить и вреда не чинить. Тогда все хорошо будет. И имена свои они скрывать не стали. Я оглянулась и вопросительно посмотрела на Хранителя, он кивнул головой. Значит, все в порядке, можно и расслабиться.

— Ну, что ж, Федор. Живи и ты. Только не знаю я, куда тебя сейчас поселить можно. Под навес, если только.

— Не, хозяйка, мине ни чаво не надать. Я найду себе теплое местечко сам, во дворе. Я же дворовой. Вона с еловых веток нору соберу, и хорошо будеть.

— Ну, так живите тогда все дружно и мирно. За главного у вас остается Никифор. А Хранитель наш здесь самый главный, — добавила