он послезавтра, и она опять – «не могу», а вот послепослепослезавтра: «ну, ладно», и всё будет хорошо.

А он молчал. Может быть, он привык, что женщины его добиваются? Такого красивого, модного, богатого? Ну извините. Пусть это будет чисто интеллектуальный роман. В наше время – большая редкость.

А тот человек, о котором она сказала «у меня уже есть мужчина» – когда он делал ей предложение, – ах, это было вовсе не то, о чем он, наверное, подумал! Настоящий крутой любовник? Три раза за сеанс? Как выражаются интеллигентные дамочки, «для здоровья»? Или какой-то несчастный, нищий-пьющий, многодетный-безработный, к которому она – наверное, Валерий Васильевич так решил – испытывает какое-то извращенное влечение? Так называемую «бабью жалость», она же «материнское чувство»? Ничего подобного.

Просто муж подруги. Кстати, той самой, которая тогда на вернисаже их познакомила. Значит, Валерий мог – в принципе мог – его знать. Но – только в принципе. Потому что сама эта подруга была знакома с Валерием очень шапочно.

Просто муж подруги. Из тех мышиных жеребчиков, что не пропускают случая поцеловать ручку, потискать пальчики, сделать комплимент, прошептать на ушко что-то, чуточку переходящее грань обыкновенного комплимента.

Естественно, она его шуганула. Но он не отставал. Она была тверда. Он был упорен. Она – еще злее говорила «отвяжись!», а его это только раззадоривало. Может быть, тут было самолюбие донжуана, который получил щелчок по носу? А может, она ему на самом деле понравилась, его влекло и тянуло к ней на полном эротическом серьезе, а она пинала его пяткой в грудь?

Кстати, первый раз так и было.

Он встал перед ней на колени, протянул руки, попытался схватить за бедра, а она сбросила тапочку – дело было у нее дома… Как он к ней пришел? Ах да. Подносил ей телевизор из ремонта – а она сбросила тапочку и со всей силы заехала ему пяткой ниже подбородка, то ли в горло, то ли в грудь, он чуть не упал, опрокинувшись, и за сердце схватился, она даже испугалась на секунду… Убивать не хотелось, вы что? Под суд идти хотелось еще меньше. Но нет. Порядок. Он стоял на коленях и по-настоящему плакал. Говорил, что любит ее безумно, страстно, беззаветно, больше жизни, жены и детей, и готов хоть сейчас на развод, только бы она была с ним…

Вот тут в ней будто переключилось. Как тогда у сестры Тамары, на даче. После красивых слов и высоких клятв. Переход из количества в качество. «Пошел вон – иди сюда».

Было очень хорошо, она даже не ожидала.

Он ее спросил: «Тебе хорошо было?» Она ответила, как в той знаменитой присказке: «Милый, дело не в тебе, дело во мне».

Конечно, насчет развода, жены-детей и всего прочего – она ему сразу сказала, что не надо, забудь, не заморачивайся. Во-первых, дикий гемор, она бы просто не вынесла. Его жена – ее подруга. Трое детей – это ползарплаты отдавай, причем до налогов. То есть на самом деле больше половины, а зарплата у него она знала какая.

Конечно, он никакой не гигант. Но зато очень чуткий. Сразу понял, чего она хочет: чтоб он добивался. Чтоб просил, умолял, уговаривал, настаивал. Как? А по-всякому. Он просто артист оказался: каждая встреча – целый спектакль.

Читал двадцать стихотворений Пастернака про любовь. Покушался на самоубийство, на самом деле в окно лез. Приносил цветы и торт на последние деньги. Пел песни Высоцкого и Цоя, Визбора и Окуджавы. Сообщал, что уезжает навсегда в другую страну и это – последнее свидание. Грозил, что подожжет себя сам, лил на себя спирт из пузырька и чиркал зажигалкой. Шантажировал ее какими-то тайными фотографиями и секретными письмами. В мороз в тоненьком плаще дежурил у подъезда. Приносил медицинские справки со смертельным диагнозом – то есть очередной «последний раз». Ну и так далее. И всякий раз вот этот щелчок – сначала брезгливое «пошел вон», а потом страстное «иди ко мне».

Вечная игра.

А Валерий Васильевич реагировал скучно. «Да – да, нет – нет».

Но она его всё равно любила. Не телом, а душой и, наверное, умом.

Почему она ему позвонила сама, первый раз за всю историю их телефонного романа? Потому что она от своей копеечной работы до предела устала, ее в очередной раз уволили, денег нет, сил нет – правда! Это раз. А два – что у нее всё кончилось с этим человеком, мужем подруги. Он тоже устал. Сказал, что его утомили эти ролевые игры. Что ему, в общем-то, теперь уже не очень-то нужно. А если и нужно, то по-нормальному. Встретимся, проведем приятно часочек и разбежимся. Тоска.

Она позвонила Валерию Васильевичу, и он вдруг сделал ей предложение, она ушам своим не поверила, она была счастлива – опять же умом.

Но ничего с собой поделать не могла. Сказала «нет» – надеясь, мечтая и желая, что он на ее «нет» скажет «ну уж нет!» – заставит ее сказать адрес или разыщет как-нибудь – как? не знаю как! – он же мужчина! – и приедет к ней, возьмет за руку и сведет по лестнице вниз к машине… ну и всё понятно.

А он вместо этого стал говорить глупости про то, что она не умеет соединить любовь и секс. Хотел оскорбить. Едва удержался, чтоб не выразиться похабно, – она услышала. Сказал: «У тебя душа отдельно, тело отдельно». Она, чтоб сохранить лицо, сказала, что да, он прав, у нее есть мужчина, с которым ей хорошо. То есть он всё не так понял. Ну или она ему наврала.

Вдобавок он предложил ей деньги. Как бы на прощание и в память обо всём хорошем. Так и сказал: «Я больше не буду тебе звонить, и ты не звони. Я обещал тебе помочь. Будет как-то пошло, если я откажусь». Обещал целый год присылать по пятьдесят тысяч в месяц. Она попросила, раз уж такое дело, прислать сразу триста. У нее был неприятный долг, квартплата почти за два года, ее фамилия висела в подъезде на доске объявлений. Злостная неплательщица. Стыд-позор. Он прислал.

Прошло несколько лет, она пыталась отвлечься от этой истории. Работа. Всякие мелкие встречи и разлуки. Но забыть не получалось. Тогда она стала писать ему письмо. Как бы объяснение в любви и неудаче. Сначала в уме, потом в файле. Постаралась всё рассказать подробно, убедительно, без злости и жалости. Это было трудно, особенно чтоб не жалеть себя.

А когда написала и перечитала раз десять,