Еще пара минут, и я успокоилась. Какие ко мне претензии, кроме серого «Мини-Купера»? А для обыска даже федеральным агентам нужен ордер. Я выехала задним ходом с парковочного места, развернулась, с достоинством подалась к выезду. Пропустила пару машин, идущих по трассе, выехала на большую дорогу. «Плимут» стоял на старом месте. Напрягся мужчина в темной рубашке, мнущийся рядом с ним, впился в меня глазами. Серых «Мини-Куперов» в этом мире пруд пруди. Блуждая по стоянке, я видела пару аналогичных.

Версия на всякий пожарный имелась: безнадежная страсть к мистеру Хансену, одержимость и наваждение. Чувство, увы, одностороннее, поматросил и бросил. Отказывается встречаться и продолжать отношения. Типа там жена, долг перед семьей. Пришлось проникнуть в дом под видом налогового агента, изменить внешность – ведь там жена, с которой он обещал развестись. Нестыковки из версии торчали, как иглы из дикобраза (та же смена номеров – явное излишество), но что-то лучшее в голову не приходило.

Все обошлось. Человек при исполнении прочел номера, смерил водительницу пристальным взглядом. В ней не было ничего общего с той особой, что десятью минутами ранее въехала на стоянку. Агент потерял ко мне интерес. Я проследовала мимо него, даже ухом не повела, переключила передачу и покатила в Плезанс-Крик. Черный «Плимут» остался на обочине.

Все это было хорошо, но ничего хорошего. Через час эти парни занервничают. Через два – поймут, что их надули. Женщины, конечно, любят ходить по магазинам, но не весь же день! Обыщут парковку на предмет серых «Мини-Куперов», выявят несколько штук. Поверка покажет, что все не то. Вспомнят ли меня? Вопрос интересный. Я-то выйду сухой из воды, но что с Хансеном? Я могла невольно его подставить.

Существовал ли другой выезд с парковки? Без понятия. Возможно, агенты не станут докладывать о своем ляпе, зачем им лишние взыскания? Могли и проворонить выезжающую машину. Следовало связаться с Хансеном, выстроить линию поведения. Все это было скверно, возвращались дурные предчувствия…

Глава третья

Автоматная очередь пролаяла из кустов за оврагом. Пули красиво сбили ветки с сосны, и они посыпались на людей. Олег распластался, прикрыл голову. За спиной на поляне ревел вертолет, в него загрузили раненого Марченко. Машина еще не ушла, пилот тянул резину. Рев двигателя заглушал все прочие звуки.

Майор нащупал автомат, перекатился. Хвойные иглы лезли за воротник, кололи спину. Он приподнялся, ударил по кустарнику. Отвык уже стрелять, сколько воды утекло со времен службы в армии. Свинец окатил заросли. Оттуда продолжали огрызаться, преступники били короткими очередями. Или один преступник? Создавалось опасение, что так прикрывают отход основной группы. Долго он там не просидит, жертвовать собой не станет, какая ему с этого выгода?

Ответ не заставил ждать. Палил, не щадя патронов, смертельно бледный веснушчатый паренек с девственно-чистыми погонами – впервые оказался в такой заварушке.

Перебежал низкорослый сержант Бурмин, прижался плечом к дереву и тоже избавился от порции патронов. В кустах захрустели ветки – убегал человек.

– Огонь! – проорал замполит Ракитин, на поверку оказавшийся не таким уж рохлей. Он выступил из-за дерева, вскинул ПМ.

Кустарник окатило, как водой из брандспойта! Стреляли все, кто находился в этой точке.

– Отставить! – надрывался Ракитин. – Прекратить огонь! Экономить патроны!

Вертолет, слава богу, поднялся в воздух, его мгновенно понесло по курсу, рев понемногу затихал.

Словно слон, ломился через тайгу командир воинской части майор Войцеховский. Запнулся о корягу, повалился носом в землю. Фуражка свалилась с головы. Ругнувшись, он бросился за ней. «Что я здесь делаю?» – красноречиво говорило раскрасневшееся лицо.

– Бурмин, бери троих и вперед! – выкрикнул Ракитин. – Обходите кусты! Остальным приготовиться к марш-броску!

Марш-бросок по валежнику и бурелому? Звучало интригующе.

Бурмин выкрикивал фамилии бойцов. Несколько человек перекатились через груду хвороста, спустились в овраг. На этом участке легче было катиться, чем идти! Солдаты преодолели преграду, выбрались из оврага на той стороне.

Кусты помалкивали. Бойцы расползались, повинуясь грамотным командам.

– Эй, прикройте! – донесся крик Бурмина.

Затрещали автоматы.

– Хорош! – гаркнул сержант.

Все четверо с разных концов подались в обход зарослей и пропали из вида. Больше не стреляли.

– Эй, сюда! – прокричал сержант. – Здесь жмурик, больше никого!

Жаргонные словечки благополучно укоренялись в обществе. Бойцы гурьбой скатились в овраг, полезли наверх. Каморин помог спуститься грузному Войцеховскому, наверх его тянули уже другие.

Ноги плохо слушались, усталость тянула к земле. Олег раздвигал пружинящие ветки, отдувался. Отход преступников действительно прикрывал их кореш. Сбежать не дали, словил пулю спиной и повис, как простыня, на переломанной осине. Под вытянутыми руками, на земле, валялся автомат. Зэк еще вздрагивал, кровь шла ртом. Но быстро успокоился, застыл.

Подошел Ракитин, рывком стащил его с осины. Мертвец повалился на спину, раскинув руки. Не красавец – рожа серая, небритая, перекошенная, водянистые глаза вываливались из орбит. Волосы на голове росли пучками, череп был изрыт коростами.

– Кличка Торченый, – уверенно заявил Вениамин Худяков. – В миру Курков Василий Панкратович, рецидивист, в последний раз осужден за двойное убийство: залез в дом, чтобы поживиться, не пожалел старушку и ее больную дочь.

– Почему Торченый? – не понял Олег.

– А хрен его знает. – Вениамин пожал плечами. – Я зэкам клички не раздаю.

– Уверен, что это Курков? – засомневался замполит. – Смерть уродует людей.

– Да он и при жизни был такой же, – засмеялся лейтенант. – Красавчик что надо, от его рожи даже зэков тошнило.

– Ну, все, полюбовались – и хватит, – тяжело дыша, проговорил Войцеховский. – Сдох – и ладно, земля чище будет. Пошли, эти упыри не могли далеко уйти…

– Товарищ майор, здесь следы! – обнаружил веснушчатый боец. – Они вон в тот ельник ушли!

Местные ельники – то же самое, что черное дыра. Пропадаешь с концами. Бойцы карабкались по стволам поваленных деревьев, форсировали канавы.

Зэки далеко уйти точно не могли. Справа кричали: и здесь следы! Все просто: беглецы не валили толпой, разбежались, путали направления. Кто-то мог отстать, кто-то – вырваться вперед. И по-прежнему не было уверенности, что Бугровский с ними.

Олег задыхался, ныли ссадины на руках. Каждые пять минут приходилось брызгаться дэтой – кровососы зверели, набрасывались роем.

Горстка военных растянулась, двигались ломаной волной. Пищала рация, оттянувшая пояс, – радист безуспешно вызывал базу, чтобы передать свои координаты. В условиях плотного леса связь работала с перебоями. Оставалась надежда на пилота, обещавшего передать в штаб координаты.

В какой-то момент Олег остался один. Голоса раздавались сзади, справа, но рядом никого не было. Пропал Худяков, старавшийся держаться рядом. Впрочем, прорезался его голос: Вениамин отчитывал солдата, подвернувшего ногу – либо шевелись, как все, товарищ боец, либо вали к чертовой