Для меня важно, чтобы все эти дела выполнялись с позитивными эмоциями, упрашивать и тем более заставлять их я бы ни за что не стала. И уже несколько месяцев это нововведение отлично работает, дети ждут своей очереди дежурить и весь день с удовольствием трудятся (уроки никто не отменяет) и спрашивают, чем ещё помочь.

28 февраля 2015 г.

В последнее время в интернете довольно часто стала подниматься тема психологического выгорания приёмных родителей, особенно многодетных.

Весь день думаю об этом.

Мне очень жалко приёмные семьи, которые сами себя загнали в тупик, приняв в семью детей больше, чем они могут справиться. Зачастую это прекрасные люди, добрые, искренне пытающиеся обнять весь мир и вывернуться наизнанку.

Понимаю, когда смотришь на то, как за считанные месяцы ребёнок преображается и из запуганного зверька превращается в человека – это производит неизгладимое впечатление. И ты начинаешь искать возможность взять ещё одного ребёнка, думая, что даже если тебе будет очень сложно, то это всё мелочи по сравнению с новой жизнью, которая будет разворачиваться на твоих глазах. И бывает, что родители не могут остановиться и берут, берут ещё детей, вопреки здравому смыслу. Боюсь оказаться на их месте.

Обсуждаем с мужем все за и против принятия ещё одного ребёнка в семью. Он соглашается, что ещё одного мальчика в семье для полного счастья нам и не хватает. Есть какая-то непоколебимая уверенность, что так для всех будет правильно. Есть силы и возможности. Есть надежда, что всё будет хорошо и получится так, как задумано. И есть понимание, что важно вовремя остановиться. Очень важно, чтобы семья осталась семьёй. Для нас, по крайней мере, это важнее всего остального.

1 марта 2015 г.

Сегодня мы решили купить комод в магазине возле дома. Муж пошёл туда один, но потом позвонил мне, чтобы я спустилась к подъезду и помогала открывать двери. Я попросила старших присмотреть за Кристиной и спустилась вниз.

Меня не было минут десять, и всё это время дочка лежала на полу и беззвучно ревела, обнимая свои любимые игрушки (зайчика и мишку) и обливаясь слезами так, что вся рубашечка стала мокрая.

Когда я вернулась, Кристина кинулась ко мне с таким отчаянием, что я, как была в куртке, долго сидела в коридоре и обнимала её, пока она не успокоилась.

11 марта 2015 г.

Сели сегодня с детьми читать сказку «Спящая красавица».

Успела прочитать только первое предложение: «Жили-были король с королевой и не было у них детей». А потом полтора часа обсуждали с детьми причины бесплодия, аборты, разводы, чайлдфри и прочее…

Они очень любят такие разговоры, буквально заваливают вопросами. Так и не удалось прочитать сказку дальше. Может, завтра получится.

Кристинка на этой неделе какая-то грустная. Плаксивая, просится на ручки чуть что, ходит за мной всюду хвостиком.

При этом чудит: снимает всю одежду среди ночи и выбрасывает из кроватки, потрошит ящики комодов и шкафов…

Говорю строго: «Кристинка, ай-яй-яй!» – начинает реветь. Прямо слова ей не скажи.

14 марта 2015 г.

Грустно мне.

Галя уже неплохо справляется с программой первого класса.

Переписывает текст без ошибок, читает хорошо. Решает задачи и примеры, всё реже обращаясь ко мне за помощью.

А мне всё мало.

Села я вечером дочитывать детям сказку «Спящая красавица». Читаю, что-то поясняю.

Дочитала до середины и спрашиваю Галю: «А почему все в королевстве заснули?» Галя не знает. Ну, думаю, просто не уловила, наверное, сейчас найду место, с которого ей было непонятно и объясню. Стали разговаривать, а Галя вообще ничего не понимает. Совсем не может сказать, что происходит в сказке и кто тут кто.

Здравствуйте, говорю, ты чего не спрашиваешь, раз ничего не понятно, я же для тебя сказку читаю. Пожимает плечами.

И я понимаю, что напрасно расслабилась. Решила, что сказка простая и всё в ней ясно должно быть. Тем более что в быту Галя стала настолько похожа на обычных детей, что я даже забываю иногда, какая пропасть у неё в понимании самых простых вещей. В это не хочется верить, это сложно описать. Хочется закрыть на это глаза и уговорить себя, что вся это пустота заполнится сама собой, нужно только время. Это самое лёгкое – так думать.

Но я не уверена, что заполнится.

Больше всего меня расстраивает в Гале полная покорность судьбе. Я понимаю природу такого поведения и это, конечно, вполне ожидаемо в её ситуации. Но как же страшно наблюдать подобное!

Она думает, что никак не влияет на ситуацию, что её просто несёт по течению и надо терпеливо принимать всё как есть. Она не сопротивляется.

Недавно Галя проболтала за обедом, и еда остыла. Я посоветовала ей разогреть всё в микроволновой печи.

Прежде Галя никогда не делала ничего подобного. Сначала она долго пыталась открыть микроволновку. Скакала вокруг неё как мартышка и не могла понять, на что нужно нажать. А я сидела за столом в двух метрах, но Галя ничего у меня не спрашивала. Она шумно вздыхала, пыталась взломать дверцу, нажимала на все кнопки сразу, но не спрашивала.

Я за этим спокойно наблюдала и на вздохи не реагировала. Вдруг дверь открылась, Галя обрадовалась, поставила внутрь тарелку. Дальше нужно было повернуть круглую ручку, чтобы печка начала греть. И снова я минут десять наблюдала за тем, как Галя пыталась найти, где включается печь, но упорно не спрашивала у меня. Через некоторое время стало понятно, что Галя будет до вечера ломать микроволновку, пока та не сдастся, но помощи попросить не догадается.

И это далеко не единичный случай. Галя практически ничего не спрашивает, а действует по ситуации. Особенно расстраивает меня, когда она упорно молчит, если что-то болит или она поранилась. Не приучена идти к маме с этими проблемами. Будет бегать, вытирать кровь туалетной бумагой, пока я не замечу или дети не прибегут и мне не скажут. И о том, что у неё болит живот, я тоже должна догадываться по косвенным признакам.

Если случайно, сервируя стол, я забыла поставить Гале сок (всем принесла, а потом кто-то из детей меня отвлёк), то она тоже не спросит. Потом я замечаю, что Галя сидит на диване с красными от слёз глазами, но самой спросить, где её чашка, в голову не приходит.

Если ручка не пишет, Галя будет сидеть расписывать её два часа, рыдать, но не подойдёт и не поинтересуется, что делать.

Говорим-говорим об этом. Что нужно бороться за себя, нужно спрашивать, просить, звать на помощь, иногда даже требовать. Какое-то время вроде спрашивает, потом снова начинает забывать, потому что это не естественно для неё. Для Гали спрашивать или просить для себя – не потребность, а труд. Она для меня спрашивает, я ведь попросила так делать.

Расстраивает привычка Гали подстраиваться и сливаться с кем-нибудь. Чаще всего с Тимуром. Если я даю ей задание, спрашивает: «А Тимуру ты тоже такое задание дала? А он уже начал делать?»