музыканты, которые музицируют, читают стихи и другими исключительно приличными способами развлекают прохожих в надежде на щедрую оплату. Маша останавливается практически перед каждым артистом и внимательно сморит представление, мне же интересно наблюдать за ней. Она искренне смеётся весёлой шутке и огорчается грустной пантомиме, удивляется фокусу, акробатическому трюку. Каждый раз, досмотрев предоставление, Маша достает из привязанного на поясе кошелька, мой подарок, монету и с умиляющим достоинством отдает артисту или кладет в выставленную для этих целей металлическую банку или шляпу.

Когда все представления пересмотрены и щедро оплачены, мы возвращаемся во дворец, где в том-же зале, где мы вели беседу с вождем, уже накрыт огромный стол. На столе много варенного мяса и, как выяснится потом, крепкого алкоголя, выгнанного из кислого молока местных лошадей. За столом, судя по всему, та самая элита, которой я пугал Торкапра. Буду честным их внешний вид, особенно в сравнении с образом Торкапра, действительно наводил на мысль об их аристократическом происхождении: более стройное телосложение, застроенные черты лица, высокий лоб.

Торкапра появляется сразу после меня, громко шутит и смеется, при этом всячески пытается поддеть меня, я отвечаю также со смехом, умничаю, чем ещё больше раздражаю вождя. Как и ожидалось Торкапра предлагает соревнования в стрельбе из лука, прямо здесь в зале. Я отказываюсь и, к всеобщему удивлению, предлагаю бой на мечах. Против меня выходит молодой волх, но с его огромными размерами у его нет шансов. Я отхлёстываю его деревянным мечом как веником в бане, он же не смог меня достать ни разу. Торкапра уязвлён, видно по глазам, но скрывает это за громким смехом. Сам, к счастью, не решился.

Беда подстерегала в другом, я сам и не заметил, как оказался в сильном алкогольном опьянении. Молочная водка как бомба замедленного действия, и в какой-то момент я в друг осознал, что ужасно пьян и даже встать самостоятельно со своего места не смогу. А ведь в самом начале застолья и незаметно для других нечаянно опрокинул большой кувшин молочной водки в небольшом предбаннике перед залом. Ещё тогда, мне пришла аналогия с раздавленным Иваном Ильичом галантиром в сенях у Пселдонимова и также, как у героя рассказа Федора Михайловича Достоевского у меня промелькнула мысль: не улизнуть ли сейчас же? Но нет, я, как и генерал Пралинский, упился в хлам, другого слова не нахожу.

Торкапра же ужасно рад этому моему состоянию, настоящая отдушина для него. Он много шутит по этому поводу и громко хохочет, когда огромный волх сгребает меня в охапку и несет на кровать.

На следующее утро умывшись холодной водой из принесённого Машей кувшина, с трудом, но все же прихожу в себя. Маша хмурится, показывая свое недовольство, моим вчерашним состоянием. Решаю незаметно покинуть дворец, но на выходе из комнаты встречаю Музу.

— Хотел бы узнать, — спрашивает Муза после недолгих расспросов о моем самочувствии, — как Вы планируете попасть в Свободный город?

— Я собираюсь вернуться в Атику и затем на корабле отправиться в Свободный город, — отвечаю я.

— Почему спрашиваю, — Муза тактично берет меня за локоть, — если Вам будет удобно может Вам предложить воспользоваться рыбацкой шхуной. Вам потребуется только спуститься к побережью.

— Отлично! — я с радостью соглашаюсь, смогу существенно сэкономить время.

Муза командирует к нам высокую худую девушку с орлиным носом. Я же отправляю своего проводника назад в Атику, снабдив его необходимой суммой денег. Когда он доберётся до Салима я уже буду в Свободном городе.

Выдвигаемся ближе к полудню на двух лошадях. Это волховские лошади, они намного крупнее обычных, но достаточно резвые, чтобы поездка на них не казалась легкой прогулкой. С трудом держусь в седле. Маша также не в восторге, сидит сзади, мертвой хваткой обхватив талию. К вечеру, когда на горизонте заблестела полоска океана, я отбил и растряс себе все, что можно. Добравшись до берега, вижу небольшой куттер, одномачтовую шхуну, со спущенным парусом. На берегу небольшая рыбацкая деревня, десяток деревяных домов, сараи, коптильни, перевернутые лодки, разложенные сети, сушенная рыба, развешанная, на веревках. Вокруг в основном женщины-рыбачки и пара огромных волхов у костра для охраны. Наша проводник спешивается и направляется в один из домов, мы также торопимся слезть с лошади, постанывая и покрякивая. Нас зовут в дом и кормят горячей наваристой ухой, после которой начинают слипаться глаза. Поднявшись на шхуну, размещаемся на двух гамаках, установленных в небольшом трюме. Гамаки раскачиваются в такт качки, полностью доверившись незнакомым рыбачкам, я засыпаю.

9. Разгадка моего заточения

— Нет, снять это можно только с головой, — слышу голос Виталика.

Открываю глаза, надо мной на корточках Сава осматривает мои оковы и цепь, Виталик стоит за его спиной.

— Как же нам его освободить? — Сава с силой дергает цепь, — О! Очнулся.

— Думаю, что никак, — отвечает Виталик, — такие оковы отливают прямо на шее, посмотри здесь даже швов нет.

Оба в своих пижамах, так уместных в пятой палате и нелепых здесь, на холме. С силой сжимаю ладонь Савы, очень рад его видеть. Сава помогает мне сесть.

— А вы чего в пижамах? — спрашивая я, но в ответ мне только пожимают плечами. Виталик кладёт сухой хворост на тлеющие угли костра, огонь занимается. Усаживаемся вокруг костра.

— История стара как мир, — улыбаясь самому себе, начинает повествование Виталик, — вкратце, из того, что я успел проанализировать, она следующая: в Зелёных землях, это те, что расположены ниже по склону живут люди, которые называют себя Уора. Уора имеют очень примечательную внешность, делающую их похожими на фарфоровые статуэтки. Далее, после Зеленых земель, идут Ближние земли, они заселены теми, кто называет себя Кроками, они имеют более привычную нам внешность и ничем от нас не отличаются. Так повелось, что уора считают себя более высокой расой чем кроки, кроки же с этим не спорят и, зачарованные блеском фарфоровой кожи, трудятся на благо уора.

— Дети же, пока их чистые души не изуродованы расовыми теориями прекрасно между собой общаются, не обращая внимания на то, кто крок, а кто уора. Так получилось, что одна детская дружба успела перерасти в нечто большое, в любовь между молодым кроком и молодой красавицей уора по имени Эрн. Дальше это история