снова позволит мне это сделать. В следующий раз я хорошенько отлижу и постараюсь насытиться ее киской, прежде чем мы начнем драться.

Я снова смотрю на Габриэллу и замечаю жесткую линию ее подбородка.

Она никогда не была женщиной, которая любит конкуренцию, и никогда не была женщиной, которой говорят нет. Но со мной все по-другому. Я командую. Когда она думала, что использует меня, она не могла ошибаться сильнее.

— Она красивая, — утверждает она.

— Я знаю, — отвечаю я. В ее глазах вспыхивает ярость.

— Я уже могу сказать, что тебе быстро станет скучно. Позвони мне, когда захочешь трахнуть настоящую женщину, которая знает, как доставить тебе удовольствие в спальне.

Она уходит, и я позволяю ей это сделать.

Мой взгляд возвращается к принцессе, наблюдающей за мной из окна в своей спальне. Мой член твердый, готовый трахнуть ее, когда я думаю о том, кто она.

Женщина, которая моя. Женщина, которая вряд ли мне надоест, потому что я буду слишком занят, обучая ее, как мне угодить.

Девочка, которую я с нетерпением жду, чтобы превратить в женщину.

Я снова смотрю на нее и понимаю, что мне нужно больше, чем просто ее послушание.

Искра притяжения, которая вспыхнула между нами, говорит мне, что она тоже хочет большего.

Это будет очень интересно.

Я отворачиваюсь от нее и продолжаю идти по пляжу, планируя свои дальнейшие действия.

Глава девятая

Эмелия

Так ли это будет?

У него будут другие женщины, а я застряну здесь, глядя на это снаружи. Или, скорее, изнутри этой комнаты. Я застряну, наблюдая за своим мужем, а какая-то женщина будет водить руками по нему.

Я продолжаю смотреть на Массимо, идущего по пляжу. Я смотрю на него, пока он не исчезает из моего поля зрения. Я моргаю, чтобы сдержать слезы.

Это не ревность… Ладно… может быть, это она. Но не в общепринятом смысле ревности. Меня раздражает то, что меня заставляют чувствовать себя так.

Я бы не чувствовала себя так, если бы во всей этой катастрофе была хоть какая-то нормальная часть, потому что я бы не выбрала быть с мужчиной, который мне изменяет.

То, как она коснулась его, хотя и недолго, говорило в изобилии о том, что было между ними. Она выглядела как его тип. Как женщина, которая знает, что делать в спальне или где-то еще. Не девственница.

Хотя они были далеко, я заметила, как он вел себя с ней. Она блондинка и хорошенькая, с завидным телом. Определенно его тип. Вероятно, это тот тип женщин, с которыми он не стал бы обращаться так, как со мной.

Так что, может, это оно. Мы поженимся, и он получит ее, а может, и других, похожих на нее. Я не должна чувствовать ничего близкого к ревности, но, полагаю, было неправильно надеяться, что когда придет день моей свадьбы, я выйду замуж за того, кто меня любит.

Я не могу поверить, как он обращался со мной раньше. Он отшлепал меня и сорвал с меня одежду, а потом сказал, что ему не нужна моя любовь. Как глупо с моей стороны говорить такое, когда у него была встреча с женщиной, которая выглядела как кукла Барби.

Я отхожу от окна и вытираю слезу ладонью. Я чуть не спотыкаюсь о чертову простыню, в которую мне пришлось завернуться.

Я подхожу к кровати и сажусь на край, оглядывая комнату. Это будет еще один день ничегонеделания. Еще один день дерьма.

Единственная разница между вчерашним днем и сегодняшним днем в том, что у меня на уме еще больше дерьма.

Женщина на пляже с Массимо меня разозлила, но с тех пор, как он ушел, я думала о том, что он сказал об отце.

Массимо говорил так, будто он очень хорошо знал моего отца. Он говорил с уверенностью в своих словах.

Я хочу знать, что сделал с ним папа. С ними. Д'Агостино. В его кабинете были и Массимо, и его отец. Его отца там бы не было, если бы у него не было вендетты и против моего отца.

Так что же это было?

Что случилось?

Когда это произошло?

Массимо назвал моего отца лжецом и вором. О чем он лгал? Что он украл?

И разорен ли папа, если он должен столько денег? Я знаю, что вся эта история со мной никогда бы не произошла, если бы он не был разорен. Его поведение дома было поведением отчаянного человека. Вот что я помню. То, как он схватил мою руку, кричало об отчаянии.

Он сделал все возможное, чтобы не пускать меня в бизнес, так что я на самом деле не знаю многого. Я знаю то, что мне положено знать, потому что чаще всего это то, что мне говорят в плане безопасности, и то, что сказал мне Джейкоб, но это все.

Насколько мне известно, папа должен быть мультимиллиардером. Должно быть, я ошибалась и действительно жила в темноте, потому что Массимо также сказал о моей жизни.

Он сказал, что моя жизнь не сложилась бы так, как я мечтала, и что отец продал бы меня кому-то другому. Но я в это не верю. Я не могу смириться с этим, ведь мой отец всегда меня оберегал. Он любил меня. Только любящий человек способен защищать так, как он защищал меня.

Он даже заводился из-за парней, с которыми мне было интересно встречаться. Вот почему меня никогда не целовали. И черт, моя жизнь, вероятно, была сравнима с жизнью в монастыре. За исключением монахинь. У меня был Джейкоб, но всегда был постоянный запас людей, которые наблюдали и следили за тем, чтобы я была в безопасности.

Массимо, должно быть, лгал. Я ни за что не поверю чудовищу. Он просто говорил мне чушь, чтобы позлить меня.

Но если это все чушь, то почему я чувствую в глубине души, что в этом есть доля правды? Замочная скважина дребезжит. Я напрягаюсь. Мое бедное тело теперь приучено нервничать, когда я слышу этот звук.

Дверь открывается. Я немного расслабляюсь, когда Присцилла входит с подносом еды. Прежде чем она успевает сказать — доброе утро, мой живот громко урчит. Она улыбается.

Неудивительно, что мой желудок сводит от голода. С тех пор как мы с Джейкобом ели пиццу и пили двойной шоколадный коктейль, прошло два дня. Я только сделала пару глотков воды. Вот и всё. Я так голодна, что могла бы съесть целую корову.

Присцилла улыбается