отвечаю я только на одну часть вопроса, потому что она бы услышала о том, что я босс, еще несколько месяцев назад. Это старые новости, и они не могут отправить ее сюда.

Она смотрит на пляж и поднимает голову, давая мне знак посмотреть.

— Не хочешь ли ты прогуляться со мной по пляжу? Такой чудесный день. Просто хочу в последний раз насытиться, прежде чем хозяйка дома возьмет свое правление. — Она одаривает меня дерзкой улыбкой. Но я не отвечаю ей тем же.

Но я пойду с ней на пляж, потому что нам нужно поговорить, и я знаю, что за нами наблюдают. Я уверен, что Присцилла наблюдает откуда-то, и я не хочу больше осуждений сегодня.

Я машу рукой, и мы направляемся по тропинке.

Пляж — вот что мне понравилось в этой собственности. Мне всегда нравилось жить у воды. Было очевидно, что я буду братом, который выберет пляжный домик. Мои другие братья живут дальше от берега. Тристан, однако, любит лес. Ему нравится быть вдали от людей, ему нравится его пространство.

Как только мы делаем последний шаг по тропинке, мы оказываемся на пляже. Это частный пляж, который идет вместе с недвижимостью. У меня есть две мили от него, прежде чем он соединится с остальной частью Редондо-Бич.

Волосы Габриэллы развеваются на ветру. Они похожи на пряди солнечного света. Она поворачивается ко мне лицом, когда мы отходим дальше.

— Ты пригласишь меня на свадьбу? — размышляет она.

— Мы еще не решили, кого пригласим. — Это самое приятное, что кто-либо может от меня услышать. Она знает, что ответ — нет.

— Может, я получу другое приглашение. Не могу представить тебя с неопытной девушкой, — говорит она и кружит вокруг меня, как кошка, которая метит свою территорию. — Я слышала, она симпатичная, — заявляет она.

— Да, — отвечаю я.

Я планирую быть с ней предельно откровенным. В такие времена никто не может отличить друга от врага.

То, что мы раньше трахались, не значит, что она здесь, чтобы вернуться в мою постель. Или, может быть, она здесь ради этого. Так это начиналось в прошлом. Мы встречались, трахались, а потом расходились. До следующего раза.

— Это понятно. Мне всегда было интересно, как выглядит Princesca Балестери. Риккардо держал ее вдали от мира. Никто никогда не знал, кто она такая.

Именно так оно и было, но большинство преступных семей такие. Я бы тоже был таким, если бы у меня когда-нибудь была семья. Я бы не пускал их в бизнес. При первых признаках дерьма твои враги приходят к тебе через твои слабости. Женщины и дети. Именно в таком порядке.

— Кажется, ты увлечена, — замечаю я, оглядывая ее.

— Расслабься… — улыбается она. — Я здесь только для того, чтобы узнать, будем ли мы еще трахаться после твоей свадьбы или, может быть, до нее. — Она хихикает и наклоняет голову набок.

— Габриэлла, мы больше не будем играть в эту игру, — отвечаю я. Улыбка сползает с ее лица.

— О, только не говори, что ты вдруг стал примерным мужем, — смеётся она. — Как ты можешь с таким позором появляться на свадьбе? Всё это спектакль. Это же так очевидно. Я просто не понимаю, зачем.

Я наклоняюсь ближе, и она смеется.

— Ты много знаешь. Риккардо послал тебя проверить свою принцессу? — спрашиваю я, впиваясь в нее взглядом.

Это была бы умная идея, поскольку любой другой был бы застрелен прежде, чем добрался бы до двери.

— А что, если бы он это сделал?

— Он это сделал? — требую я. Моя кровь кипит.

— Нет. Я знаю, какие вы, мафиози. В конце концов, все сводится к киске. Я просто предлагаю ее тебе.

Обычно я хорошо угадываю, когда люди лгут, но благодаря последним нескольким дням мои эмоции испорчены. От беспокойства о моих братьях и о том, что они думают о моем лидерстве, до сексуально заряженных встреч с Эмелией.

— Ты не предлагала этого задолго до новостей, — отвечаю я, вероятно, проявляя больше эмоций, чем намеревался.

Я думал о ней. Я думал о том, чтобы быть серьезным, и она знала это, прежде чем прыгнула в постель с сенатором Брэкстоном. Я никогда не был серьезен ни к кому, но она заставила меня задуматься об этом.

Наверное, поэтому Тристан ее не выносит. Он знал, что я чувствую. Мне не нужно было этого говорить.

Улыбка, которая поднимает уголки ее рта, дрожит. Она поднимает руку и касается моей щеки, слегка проводя пальцем по ссадине, оставленной Эмелией.

— Ты такой красивый мужчина, даже когда у тебя шрамы. Это делает тебя еще лучше. Тогда я не была серьезно настроена, Массимо. — Она опускает руку и проводит ею по всей длине моей груди и ниже, чтобы потянуть за пояс моих брюк.

Я замечаю это как раз перед тем, как она хватает мой член и улыбается.

Когда ее взгляд отрывается от моего и она смотрит куда-то вдаль, через мое плечо, мои нервы напрягаются. Вот тогда я это чувствую. Взгляд на мне, на нас.

Я так привык быть один и ходить по этой стороне пляжа сам по себе, что забыл. Как неаккуратно с моей стороны. Мы стоим примерно в сорока футах от спальни Эмелии.

Я оборачиваюсь, зная, что это могла быть только она, и так и есть. Она стоит у окна, у которого я курил ранее. Закутанная в простыню, с ее черными как смоль волосами, растрепанными и взъерошенными, она выглядит так, будто мы провели ночь вместе. Даже отсюда я вижу влажную кожу и эти глаза цвета виски. Они выделяются на фоне темноты ее волос.

Милая — это не то слово, которое я бы использовал, чтобы описать ее. Она прекрасна. Она — красавица. И самое прекрасное в ней то, что она не знает.

Мы в ее прямой видимости. Не знаю, что больше впечатляет то, как она смотрит на меня сверху вниз, или то, что она не двигается. Ее поймали, когда она наблюдала за мной с незнакомой женщиной на пляже, и она все еще стоит на своем. Явно зла на меня как черт.

Завидует. Хорошо.

Я это вижу. Так же, как она вызвала во мне ревность, когда спросила, может ли она позвонить своему другу.

Мой член твердеет, когда мой взгляд падает на ее грудь, скрытую от моего взгляда простыней. Я помню, как ее соски морщились от возбуждения на моей груди и какой она была на вкус той ночью, когда я впервые сосал ее сиськи и ее киску.

Она