Горы Сакраменто. Штат Нью-Мексико. Наши дни…

Достав ногами дно, Федоров оттолкнулся от него и, вынырнув из жидкости, судорожно и глубоко вздохнул. Кругом стояла колющая глаз темнота. Было очень холодно. Оглянувшись вокруг, он различил в темноте силуэт еще одного человека. Пистолет при падении выпал из его рук, и теперь он был безоружным. «Кто это, друг или враг?» — подумал Федоров, но человек вдруг повернулся лицом к лунному свету, и он узнал Андрея. Они поплыли навстречу друг другу и, встретившись у покрытой липкой слизью стенки, обменялись рукопожатиями. Едва Федоров открыл рот, чтобы спросить Андрея, как им теперь отсюда выбираться, сверху раздался негромкий насмешливый голос.

— Ну что голуби, приплыли! Не надоело на пузе по нашим цветам ползать?

Вслед за голосом наверху зажглись фонари и осветили яму, в которой очутились Федоров и Андрей. Ее стены были покрыты толстым зеленовато-белым налетом, а жидкость, в которой они плавали, оказалась гниющими пищевыми отходами. Из-за края ямы осторожно выглянула голова человека, а затем, осмелев, нависла над ней по самые плечи.

— Эй вы, караси безмозглые, — крикнул он. — понравилось в дерьме плавать?

В яму спустились две веревки, и тот же человек очень внушительно приказал.

— Выходить по одному. Руки держать на виду. В героев играть не советую, а то в этой яме так плавать и останетесь.

Федоров, взявшись за веревку, с усилием подтянулся на руках. Когда он выбрался из ямы, несколько пар рук схватили его и повалили на траву. Затем связали руки за спиной и, сорвав с лица маску, надели на голову большой пыльный мешок. Через несколько секунд рядом с ним в таком же положении оказался и Андрей. Фонари тут же погасли, и в наступившей темноте стал слышен работающий на холостых оборотах двигатель автомашины. Несколько человек окружили, лежащих на земле Федорова и Андрея, и чей-то голос приказал.

— Нечего с ними церемонится. Ведите к машине. Поедем в карьер…

Андрей почувствовал, как его поднимают с земли и ставят на ноги. Затем в спину ему уперся ствол автомата, и кто-то с угрозой произнес.

— А ну шагай вперед, пока яй… не отстрелил!

Андрей услышал, как рядом с ним поставили Федорова и они, касаясь друг друга плечами и спотыкаясь на неровной земле, пошли на звук работающего двигателя. Ноги Андрея вдруг стали ватными, и он почувствовал, как к горлу подступил комок. «Неужели все!» — с ужасом подумал он. Их уже усаживали на заднее сидение машины, когда где-то вдалеке раздался возглас.

— Погодите!..

Андрей услышал торопливые шаги и к машине подбежал невидимый человек.

— Погодите… — повторил тот еще раз, и было слышно, как подбежавший с трудом переводит дыхание. — Им падре хочет напоследок отпущение грехов дать, а то не по-божески получается. На, тот свет, и без благословения.

Голос в темноте грубо выругался.

— Твою м… а какая разница в рай они или в ад попадут!

Подбежавший возразил.

— Лично мне все равно, но старика уважить надо.

Голос в темноте хмыкнул.

— Ладно… пусть потешится, а то все равно теперь до утра не заснет.

Андрея вытащили из машины и вместе с Федоровым повели обратно. По его ощущениям, они миновали дворик перед таунхаусом, поднялись на крыльцо и через главный вход вошли в дом. Затем их провели на второй этаж и, открыв дверь, втолкнули в какую-то комнату. Они в нерешительности остановились, не зная, что им делать дальше.

— Развяжите, их… — послышался вдруг дребезжащий старческий голос.

Направление, откуда он исходил было трудно определить, и Андрею казалось, что голос приходит со всех сторон.

— Но падре… еще сбегут? — попробовал возразить кто-то стоящий сзади Андрея.

— От меня не сбегут. От меня только одна дорога… на небеса! — со смешком успокоил засомневавшегося старик.

Андрей почувствовал, как его руки освободили от веревки, а с головы стащили душный пахнущий мочой и гнилой картошкой мешок. В глаза ему ударил сноп яркого света, и Андрей непроизвольно зажмурился. Когда через несколько секунд он с трудом смог осмотреться, то увидел, что находиться в большой, обклеенной старыми выцветшими обоями комнате. На стенах комнаты висело множество икон, начиная от самых простых в деревянных самодельных рамках и кончая громадными многоцветными полотнами, заключенными в позолоченный багет. Помимо люстры комнату освещало также множество свечей, и в ней стоял тяжелый и приторный запах церковного ладана. Пол, комнаты был устлан пестрыми коврами, а из мебели в ней находилась только большая двуспальная кровать с горой подушек у изголовья. С нее на Андрея и Федорова, с любопытством и неприязнью смотрело морщинистое старческое лицо.

Какое-то время в комнате было тихо, затем старик вытащил из-под одеяла руку и, взмахнув ею, приказал, окружающим Андрея и Федорова пятерым крепким мужчинам, одетым, в темно-серые спортивные куртки с эмблемой «Пума».

— А вы, соколики, сходите, погуляйте, мы здесь одни побалакаем.

Не сказав ни слова, мужчины один за другим вышли в коридор.

— Мы здесь за дверью постоим… — сказал тот, кто выходил последним.

Старик казалось, не обратил на эти слова никакого внимания. Его взгляд был по-прежнему прикован к стоящим у двери пленникам, которым он как бы старался заглянуть в душу.

— Ну, зачем пожаловали ко мне гости дорогие? — откинувшись на подушку, наконец, вкрадчивым голосом спросил он.

Откашлявшись, Андрей сделал шаг вперед.

— Извините сэр, насколько я понимаю, мы имеем дело с хозяином этой усадьбы? — вежливо спросил он.

Старик скромно отмахнулся.

— Да какой я хозяин… так… управляющий.

— Но в вашей власти, отпустить нас или передать полиции? — снова спросил Андрей.

С усмешкой глядя на него, старик вдруг ответил по-русски.

— Я вот что думаю, соколики… извините, что так вас называю. По-моему, вы такие же американцы, как я житель острова Борнео. Так что давайте родимые говорить начистоту.

Андрей смущенно переступил с ноги на ногу и бросил встревоженный взгляд на Федорова. Тот сделал ему знак помолчать.

— Вы правы… — вступая в разговор, ответил он старику. — Но для начала я предлагаю представиться, а затем уже перейти к деловому разговору.

Старик в знак согласия кивнул.

— Я являюсь… — начал с себя Федоров. — советником по культуре российского консульства в Нью-Йорке. Зовут меня Федоров Дмитрий Николаевич. Это… — показал он на Андрея. — сотрудник Секретариата ООН Черкашин Андрей Станиславович. А с кем мы имеем честь, говорить?

Старик снова в усмешке раздвинул полоску рта.

— Ух, как грозно звучит! — с притворным удивлением воскликнул он. — Видать сурьезные люди ко мне на переговоры пожаловали. — в глазах старика зажглись холодные огоньки. — Только что мне господа с вашими титулами делать, ума не приложу. Ж… свою ими подтереть