Если бы он хотел нас всех убить, убил бы давно. Да и нас постоянно «лечат». Мы пьём витамины для укрепления, всякие травы для улучшения состояния и дальше по списку.

За недолгое пребывание здесь у меня и ногти стали крепче и волосы не так обильно выпадают, так ещё и стали длиннее и ухоженнее. Если бы нас хотели убить, для нас и доли этого не делали. А что говорить про сеансы массажа по вечерам в нашем крыле? Я конечно туда не хожу, но знаю.

Ладно… Оставлю всё на совесть Эрихарда.

Успокоив себя, потащилась в библиотеку, желая дочитать свой роман. Всё равно до испытания ещё много.

* * *

Стоя в знакомом зале, то и дело зевала. Сидела в библиотеки и уснула. Проснулась лишь из-за птицы элементная, что чирикала громко и в ухо. Потерев локоть, недовольно отметила, что выступил синяк, который я прикрывала рукавами.

Когда этот ненормальный дух птицы заверещал мне на ухо, я дёрнулась и свалилась с кресла, на котором спала, а в довершение на меня упала книга, которую я дочитала.

Наконец собрались все судьи и жених важно прошествовал к своему трону. Откинув тянущейся за ним плащ, сел, закинув ногу на ногу.

Каждое испытание — секрет, который мы узнаём лишь на самом испытании. Никакой подготовки, с разбега и в карьер. Только так.

— Миле мои птички, — заискивающе поприветствовал нас лорд-распорядитель, — Сегодня наше расписание было изменено, как и наше сегодняшнее испытание. Кому-то оно может показаться странным, однако это испытание очень важно.

Что-то мне это не нравиться… Подозрительно прищурившись, следила за довольным выражением лица Эрихарда.

— Сегодня у нас будет очень сложное испытание. И дабы исключить возможность лжи, вас дали зелье правды.

Ой. Ой-ой-ой. Я и без лжи? И как выкручиваться? Нет, ну конечно можно просто недоговаривать, но… прокатит ли? Прикусив губу, закаменела. Внутри бушевала паника. Что делать? Я же выпила… всё выпила.

— Сегодня каждая должна рассказать о своём детстве. Всё, с самого первого воспоминания и до момента совершеннолетия.

Ну всё. Мне кабзда. На лице застыла вежливая улыбка, а внутри меня всё рушилось. Я не могу солгать. Я не могу говорить о детстве, ведь оно проходило в моём мире. Шаг вправо, шаг влево — расстрел.

Мозг лихорадочно работал, когда первую, смущённую подобным испытанием вывели в середину. Зачем это слышать всем, я не понимала. Но стоило начать раскрашивать девушку, как ничего слышно не было. Она была за невидеиым барьером, что не давал нам слышать то, что происходит внутри.

Пока у меня есть время,я лихорадочно искала ответ. Искала и не находила.

Задумавшись, ушла в себя, слушая взволнованное перешептование. Если бы я могла говорить правду, я бы рассказала о своём вполне хорошем детстве, где-то подогнав под здешний мир.

Очередь неумолимо приближалась и вот девушка передо мной вышла, а у меня скатилась капля пота по виску. Всё что я могу, рассказать правду. Ни одной лазейки. Просто бетонная стена, три метра вверх, три вниз. Подкоп не сделаешь, не обойдёшь и не перепрыгнешь.

Дёрнувшись, отмерла, когда меня позвали во второй раз. Лицо сохраняло всё ту же вежливую улыбку, а внутри я паниковала, не зная, как выкрутиться. Даже лапши на уши не повесишь.

Прежде чем мне задали первый вопрос, выпалила всё очень разочаровавшись в себе:

— Извините, но я не могу пройти это испытание. Я не могу рассказать о своём детстве.

— И почему же? — задал первый вопрос жених, скучающе смотря на ряд невест.

— На мне… — прежде чем я поняла, рот раскрылся, пытаясь рассказать правду, против моей воли, но тут же сработала магическая клятва. Воздуха вдруг перестало хватать, и я точно выброшенная рыба на берег хваталась за надежду сделать вдох.

— Твой любимый цвет, — выпалил жених, привстав со своего трона, тревожно вцепившись в задыхающуюся меня взглядом.

— Красный и фиолетовый, — прохрипела я, с ужасом держась за горло.

Ага, если не рассказать ответ на вопрос, ты будешь болтать всё без умолку, выбалтывая все секреты.

— Можно меня пожалуйста либо экстерном исключить, либо в связи с особенностями отправить подальше? — кашляя попросила.

— Нет. Все невесты обязаны пройти это испытание, — заупрямился лорд, удивлённо впилась в его фигуру взглядом. Мне казалось он первым меня отпустит, ещё и конфетку даст.

— Но… — постаралась возмутиться, переводя взгляд на жениха, что свёл брови на переносице. Он смотрел на меня в замешательстве. Нервно поправив перчатки, оглянулась на невест, что ничего не слышали, но нервничали больше меня.

— Какое самое первое воспоминание вы помните? — надменно спросил лорд, зарываясь в бумаги, — и не надо делать вид, что вам плохо, я таких актрис за милю чую.

— Моё первое воспоминание из моего родного ми… — не договорив, вновь начала задыхаться, хватаясь за горло. Паника застилала глаза, а я сейчас совсем не хотела умирать! Не сейчас! Мне ещё маркизу мстить!

— Ренель! — раздражённо перебил меня Эрихард, вскакивая с места.

Ловя ртом воздух не могла сделать и одного глотка воздуха, перед глазами танцевали чёрные мушки. Как же быстро! Не чувствуя ног, слыша из-под толщи вод ещё один вопрос: «Твоя любимая книга?»

Не успев ответить, чувствовала, как проваливаюсь во тьму. Накрыло меня знатно. Последние крик лорда Ренеля звенел в ушах, повторяясь раз за разом:

«Но ваше Высочество, именно вы приказали…»

Глава 21. Наша сказка хороша — начинай сначала.

С усилием открыв тяжёлые веки, хотелось их закрыть и просто перевернуться на другой бок, зарывшись в одеяло. Тоже самое я чувствовала, когда, перегорев всем, вставала в школу.

— Она очнулась, — послышался облегчённый голос. Поморщившись, смотрела на чужие ладони, что опустились мне на лоб.

Возмущённо взбрыкнув, тут же их скинула. Может я и не так остро реагирую, когда трогают другие части тела, но тоже как бы неприятно. Терпимо, но после этого я буду умываться около трёх-пяти минут. Сложно же мне было в поликлинике… Хотя, чего мне? Вот врачам — да. И очень.

— Как себя чувствуешь? — спросил мягко отдалённо-знакомый голос. Пересилив себя, вновь открыла глаз, недовольно смотря на вихрастую голову доктора.

— Плохо. — прохрипела, — голова свинцовая, хочу спать и на виски давит. — подумав, прислушалась к себе, — Пить ещё хочу.

— Ну и что это было? — прогремел недовольный голос, а я села