безопасном расстоянии от нее. Как и подавляющее большинство профессиональных революционеров, живущих на содержании иностранных разведок. Это для меня не секрет, и я бы мог здорово помочь Отдельному корпусу жандармов, рассказав много интересного. Но увы, пока что нет никакой возможности слить эту информацию, не привлекая к себе внимания. Причем так, чтобы ей поверили, а не сочли глупой выдумкой. Для всех жандармов я в данный момент всего лишь обычный прожигатель жизни, которому сказочно повезло родиться в семье богатого и успешного фабриканта. Но сам по себе я Никто и звать меня Никак, поэтому никакой серьезной информацией в области государственной безопасности располагать не могу. Если же стану настаивать, то это неизбежно привлечет повышенное внимание к моей персоне, чего я всеми силами хочу избежать. Поэтому пусть пока что все идет своим чередом. До покушения на Александра Второго народовольцами еще далеко, и надеюсь, что за это время мне удастся если не изменить ситуацию внутри Российской Империи кардинальным образом к лучшему, то хотя бы избавить ее от наиболее радикальных элементов, делающих ставку на террор. Персоналии мне хорошо известны, поэтому если жандармы не будут ловить мышей даже несмотря на полученную информацию, то займусь этим самостоятельно. Не лично, конечно, а с помощью своей собственной секретной службы. Дело для меня знакомое, годы службы в ОСО Космофлота не прошли даром. Да и АДМ делает мои возможности в этом мире практически безграничными. Пожелай я — без проблем занял бы российский престол. Или любой другой. Но… Мне это не надо. Пока, во всяком случае…

Оставшееся до осени время полетело быстро. Пока я занимался разными «научными изысканиями» в своей самопальной лаборатории, отец добился определенных успехов на оружейном поприще. Правда, чуда не произошло. Разработанная в «конструкторском бюро» его оружейной мастерской нарезная винтовка с болтовым затвором Военное ведомство хоть и заинтересовала, но не до такой степени, чтобы произвести перевооружение армии. Несмотря на успешные испытания, прошедшие в присутствии военных чинов, винтовка была признана слишком дорогой для массового применения. Хотя, члены комиссии высказали мысль о возможности применения нового оружия в егерских частях. Надо сказать, что в истории этой России егеря в русской армии, действующие рассыпным строем, и ведущие огонь самостоятельно, а не по команде залпом, оказались значительно менее скованы разного рода ограничениями. И для них новое скорострельное и дальнобойное оружие подошло бы идеально. Но… Как всегда вылезли разные «но». И самое основное — обеспечить выпуск боеприпасов для этого нового оружия в требуемых количествах и по приемлемой цене. Пока этого не будет, говорить не о чем. Зато «траншейная мортира», то есть миномет, комиссию заинтересовал. И отец получил заказ на небольшую партию для войсковых испытаний. Что касается револьвера. поначалу члены комиссии настороженно отнеслись к необычной диковинке. Но когда выяснилось, что револьвер способен сделать шесть выстрелов подряд с высокой точностью, а потом может быть быстро перезаряжен в полной темноте на ощупь сменным барабаном и тут же дать еще шесть выстрелов, сами загорелись желанием пострелять. Стреляли до тех пор, пока весь приготовленный запас патронов не закончился. Члены комиссии были в восторге от нового оружия, но… Снова «но». Денежное. Правда, полковник Маслов — глава комиссии, высказал предложение, как можно снизить расходы. Если господа офицеры согласятся приобретать новое оружие за свои деньги по приемлемой цене, то разницу может доплачивать казна. Разумеется, при условии снижения стоимости боеприпасов. Тоже не бог весть какой вариант. Но, по крайней мере заинтересовались, а не дали сразу от ворот поворот. О чем в сердцах высказался папенька после того, как испытания закончились и мы смогли уединиться в его кабинете.

— Ну, Юрий? Теперь убедился, с кем придется дело иметь? Эти чинуши в эполетах видят только стоимость оружия! Но их совершенно не волнует его эффективность!

— Батюшка, эти господа Америку мне не открыли. Чего-то похожего я ожидал. Поэтому, могу предложить следующее. Нам нужно создать небольшую партию винтовок и траншейных мортир, положив их на склад. Заодно создать службу охраны на наших заводах, научив ее пользоваться этим оружием. Формально мы никаких законов не нарушаем, и никто не может нам запретить держать на нашем предприятии хорошо вооруженную и многочисленную охрану. Как только на юге начнется очередная война с турками, мы можем тут же отправить этих «партизан» на театр военных действий в качестве отряда ополчения. А увидев эффективность действий этого отряда, вооруженного новым оружием, уже и генералы призадумаются. Пусть не сразу, но большой заказ на винтовки мы получим. А может и на траншейные мортиры. Вот только командовать отрядом наших «партизан» должен н а ш человек, а не какой-нибудь дуболом в эполетах, присланный из штаба командующего армией. Где взять такого? Поискать среди отставных офицеров. Причем желательно среди тех, кто был уволен в отставку за то, что слишком рьяно отстаивал свое мнение, и не желал идти на компромисс со своей совестью. Как правило, такие люди небогаты. И если мы предложим отставному поручику, или штабс-капитану достойное жалованье, то вряд ли кто откажется.

— Хм-м, несколько неожиданно… Пожалуй, такой план может сработать… Но ведь для этого война нужна. А ее нет.

— Будет скоро война. Турция очень недовольна Адрианопольским мирным договором 1829 года и мечтает о реванше. Поэтому года через три на юге полыхнет. Попомните мои слова.

— Юра… Ты так говоришь, будто что-то знаешь… Я прав?

— Батюшка, не хотел говорить… Понимаю, что это звучит глупо… Но после удара по голове у меня иногда появляются вещие сны. Как правило, какая-нибудь мелочь, которая произойдет на следующий день. Но это п р о и с х о д и т. А вчера я увидел очередную русско-турецкую войну. Именно через три года. Хотите верьте, хотите нет.

— Да уж! Источник сведений, прямо скажем, не очень надежный… Юра, раз уж начался такой разговор… Ты очень изменился, сынок. Изменился после той ночи. Я теряюсь в догадках. Вижу тебя, но разговариваю как будто совсем с другим человеком. От балбеса и прожигателя жизни не осталось и следа. Уж я-то тебя прежнего хорошо помню. Ничего мне сказать не хочешь?

— Батюшка… Дайте слово, что это останется между нами.

— Вот как? Все настолько серьезно?

— Да. Я не хочу, чтобы меня сочли сумасшедшим.

— Хорошо. Даю слово, что все, сказанное тобой здесь, никто не узнает.

— Мне кажется, что тати все же убили меня. Удар по голове был очень сильный. Я увидел свое тело, лежащее на земле, как будто бы наблюдал со стороны. И слышал разговоры разбойников.