– Чёрт, да где же он? Кажется, вывалился где-то.

– Опять бесишься? Разве ты теперь не добряшка?

Глаза девушки сузились:

– Я бешусь? Ты себя вообще видела?

Я вздохнула, отведя тяжёлый взгляд в сторону. Щепки, в которые превратился мой Гибсон, до сих пор стояли перед глазами.

Девушка помедлила, а затем протянула руку:

– Николь.

– Тейт. Хотя ты вроде в курсе, – коротко ответила на рукопожатие. – Приятно познакомиться и прощай, Николь.

Николь издала хрюкающий звук, лишь слегка напоминающий смех:

– Слушай, с кем не бывает! Тоже мне… нашла повод давать заднюю.

– С кем не бывает? – звонко усмехнулась я, глядя, как Николь опускается в кресло напротив. – Я не в курсе, или кого-то ещё из дверей второго тура под руки выводила охрана?! Если так, то давай, поделись, – возможно, мне и станет чуточку легче!

Николь выдержала многозначительную паузу и посмотрела на меня, поджав пухлые губы. Затем громко фыркнула:

– Да все мы нервничали, Тейт! Ну и что, что у тебя нервишки не такие крепкие! Подумаешь, сорвалась. Главное, что дальше прошла! А внезапный приступ паники – п-ф-ф, фигня какая…

Так. А вот об этом поподробнее.

– «Внезапный приступ паники?» – невесело усмехнулась я, высоко вздёрнув брови. – Так вот что со мной было! А я-то, идиотка, – не сообразила!

Николь вообще ничего не поняла, лишь пожала плечами:

– Так сказали организаторы. Только глухой не слышал, как ты там орёшь. Это было… – Николь опустила уголки губ вниз и медленно закивала, – мощно!

– Чтоб мне сдохнуть, как это было мощно, – я устало помотала головой и плюхнулась спиной на кровать.

– Одним конкурсантом меньше будет, – усмехнулась Николь.

Я повернула к ней голову:

– И как меня теперь называют?..

– По-разному. Ненормальная, больная, истеричка…

– Мило.

– Лохушка.

– Перебор.

– Согласна. Но что поделаешь? Ты вроде как лоханулась перед всеми.

Я почти не слышала Николь. Мысленно представляла лицо Шейна и то, как клещами выдёргиваю ему зубы, один за одним!

– Эй, Земля вызывает Тейт, как слышно?

– Связь не работает, – я вновь отвернулась лицом к стенке и закрыла глаза.

Какое-то время номер наполнял лишь звук работающей пилочки для ногтей. Что начинало раздражать.

– Так почему ты уходишь? – наконец произнесла соседка.

Картинки в голове: чёрные глаза, гадкая улыбка, разбитый Гибсон.

«Это всего лишь неодушевлённый предмет!»

Резко села и больше не смогла держать это в себе:

– Потому что Шейн разбил мою гитару!!! Скотина!

– Что-о-о?! – карие глаза Николь чуть не выскочили из орбит. – Кто, что сделал?! Шейн?! Тот самый, который… Шейн?! Да ладно-о-о…

– Представь себе! – прорычала я, – А ещё я не имела права тебе об этом говорить! Для тебя я просто лохушка, не справившаяся со стрессом.

– Ну да будет тебе известно – трепаться я не умею, – заверила Николь.

– Да плевать мне, – я взглянула на девушку и поправилась: – В смысле, плевать, даже если весь мир узнает.

– Вот дела… – Пилочка Николь со звонким стуком упала на стеклянный столик.

С опасением взглянула на соседку:

– Ты ведь не расцарапаешь мне лицо за то, что я назвала всеми любимого идола скотиной? Потому что у меня для него ещё много слов припасено и затыкаться я не собираюсь.

Николь весело фыркнула:

– Шутишь? Мне почти двадцать три, девочка, и фанаткой FB я себя не объявляла! Да и не собираюсь пока. – Николь задумчиво посмотрела в потолок, проводя пальцами, как расчёской, по длинным чёрным волосам: – Нет, музыка у них, конечно, ничего, но рисовать сердечки на плакатах и вскрывать себе вены, из-за того, что ни один из этих красавчиков никогда не возьмёт меня в жёны, немного не в моём стиле, если честно… Так что? Он реально разбил твою гитару? За что?

Тяжело вздохнула и понуро поглядела на пустой чехол:

– За то, что я родилась.

– У мальчика там что, совсем крыша от звёздной болезни поехала? – поморщилась Николь. – И только не говори мне, что решила из-за него свалить!

– А что ещё мне делать?

– Что?! – Николь звонко пискнула. – Показать ему, где черти водятся, – вот что делать! Идти вперёд и заткнуть этому неуравновешенному его прекрасный ротик! Доказать, чего стоишь, в конце концов! Пусть выкусит!

– Без гитары?

– На ней что, свет клином сошёлся? Шейн ведь не руки тебе поломал!

– Всё равно что руки.

С решительным вздохом Николь поднялась с кресла и опустилась на кровать рядом со мной.

– Слушай, девочка, – голос соседки был твёрд, как сталь, – это, конечно, твоё право и всё такое, и при всём желании можешь отправить меня в ад вслед за Шейном, но пока ты этого не сделала, я всё же успею сказать…

– Что? – я не смогла сдержать улыбку. – Чтобы я осталась?

– Просто осталась? – брови Николь заговорщически дёрнулись. – Чтобы ты осталась и отомстила этому говнюку! Да так, чтобы он ещё публично попросил у тебя прощения!

Её слова вызвали у меня лишь приступ смеха:

– И как ты себе это представляешь? Я ничего не могу. Его в любом случае оправдают! В любой ситуации! Для всех я – пустое место, а он – кумир миллионов! МИЛЛИОНОВ! Как думаешь, на чьей стороне будет правда?

– Ладно, – Николь простодушно дёрнула плечами, – тогда возвращайся домой. Забудь про гитару, про Шейна, забудь про унижение и собственное достоинство, втоптанное в грязь. Про всё забудь. На фиг всё. Ты ведь всегда так делаешь, да?

Я придирчиво сузила глаза:

– Что тебе от меня надо? Позволь напомнить, что наш последний и единственный разговор закончился взаимным посылом.

– Наш последний разговор был сегодня утром.

– Не помню такого.

– Ну и ладно, – выдержав драматическую паузу, Николь поднялась на ноги и вернулась в кресло к своей пилочке для ногтей, – поступай, как знаешь. Возвращайся домой ни с чем и проводи тысячи бессонных ночей, сожалея о том, что не осталась и не поставила наглеца на место. А я уверена – жалеть придётся сильно! Только вот время назад уже не отмотаешь. Поверь мне, нечто подобное я уже проходила. Или… – Николь взглянула на меня из-под бровей, – можешь остаться и доказать всем, и Шейну в частности, чего стоишь. И даже если ничего толкового из этого не выйдет, даю гарантии: по крайне мере не придётся жалеть, что не сбежала, как последняя трусиха.