class="p">Ты попадешь в ад, Оливер. Нет. Ты отправишься в место похуже. В чистилище нового типа, созданное для тебя и твоих грехов.

Брайар наклонилась вперед и чмокнула меня в щеку.

— Спасибо, что всегда спасаешь меня.

Я неловко похлопал ее по бедру в ответ. Мой член, не получивший уведомления о том, что это кризис гигантских масштабов, тут же напрягся. Пора сменить тему.

— Итак... — Я прочистил горло. — Расскажи мне, что ты помнишь.

Она села прямо, став серьезной.

— Я помню практически все, вплоть до того, как мне исполнилось четырнадцать или пятнадцать. Я помню наши летние каникулы на озере. Я помню свои увлечения. — Ее глаза заблестели. — Я помню тот день, когда ты застал меня за разглядыванием облаков на озере, и мы целовались несколько часов, пока наши губы не окрасились кровью.

— А. Мой первый вкус кровавой игры.

— Тебе это нравится?

— Не особенно.

Сегодня - да.

За эти годы я перепробовал все возможные варианты, чтобы завести свою лучшую половину. Потребовалось десять лет, чтобы наконец признать, что мой единственный типаж, моя единственная - это Брайар Роуз Ауэр.

— Хм... — Она наклонила голову и провела большим пальцем по костяшке моего пальца, не задумываясь об этом. — Я также помню переломы того, что, я уверена, является моим настоящим.

— Например?

— Я помню, что больше не общаюсь с родителями. — Она вскинула свои огромные глаза на мое лицо. — Это правда?

Я кивнул. Это совпадало с тем фактом, что в больнице с ними не могли связаться. И тот факт, что она приписала меня к своим родителям и биологическому отцу во время нашей ссоры. Оливер = плохой. Следовательно, все трое ее родителей тоже должны были быть плохими.

Брайар поджала нижнюю губу, размышляя над этим.

— Я помню, что сменила имя на Брайар с Брайар Роуз, но не помню почему. Я знаю, что живу в США. Знаю, что работаю и что люблю свою работу. Чем я занимаюсь?

— Ты - координатор по интимным вопросам.

Она моргнула.

— Это что, настоящая работа?

— Ты следишь за тем, чтобы актеры чувствовали себя комфортно во время сексуальных сцен. Ты очень хороша в этом. Ты заставляешь людей чувствовать себя комфортно в своей шкуре.

— Это мило. — Она кивнула, делая паузу, чтобы дать ему осмыслить сказанное. — А чем ты занимаешься?

— Я помогаю людям чувствовать себя комфортно в чужой шкуре, — отмахнулся я. — На самом деле я в бегах по обвинению в нескольких убийствах...

Она рассмеялась, и розовый цвет вернулся на ее щеки. Я не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так... тепло. Ее смех. Ее счастье. Ее существование рядом со мной. Все это противоречило обещанию, которое я дал пятнадцать лет назад.

Брайар усмехнулась.

— Думаю, координатор интимных отношений имеет смысл. Должно быть, это все те тренировки, которые я получаю с тобой, да?

Мой член приветствовал мою молнию с непревзойденным энтузиазмом. Не могу его винить. У него была голова, но не было глаз. Как еще он мог понять ситуацию?

— Практика приводит к совершентсву. — Я прочистил горло, вспомнив, как доктор Коэн сжимал в кулаке мои яйца, чтобы не лопнул ее пузырь. — А мы с тобой перфекционисты, Обнимашка.

— Когда мы поедем домой?

— Они хотели бы оставить тебя здесь для наблюдения в течение сорока восьми часов.

Она застенчиво улыбнулась.

— Странно, что я скучаю по нашему дому и даже ничего не помню о нем?

Одно можно было сказать с уверенностью - Брайар не помнила моего королевского промаха.

Я провел большим пальцем по ее щеке, используя каждую унцию самоконтроля, чтобы не наклониться и не поцеловать ее. Это было бы неправильно. Безнравственно. Обычно я не задумывался об этих досадных вещах, называемых моралью. Ценности накапливались опытом, а не разумом, а мой жизненный опыт был дерьмовым.

Но я хотел поступить правильно по отношению к Брайар.

Я уже достаточно раз ее обижал.

— Это совсем не странно. — Я сжал ее руку в ответ, понимая, что начал рыть еще более глубокую яму перед девушкой, которая всегда хотела иметь только дом. — Наш дом потрясающий.

— У нас есть домашние животные?

— Две собаки. Трио и Гизер.

Она почесала нос.

— Это ты придумал им имена?

— Их назвали.

— Какой породы?

— Буквально все. — Я пожал плечами. — Оба - спасатели, слишком асоциальные и крысиные, чтобы их усыновили, так что нам пришлось их взять. У Трио три лапы и отсутствие уважения к личному пространству. Гизеру семнадцать, но он еще держится. Он меньшей породы, может быть, тридцать фунтов, так что мы надеемся, что он проживет еще пару хороших лет.

— Конечно, мы спасли. — Она прикусила нижнюю губу, подавляя усмешку. — Мы хорошие люди, Олли?

— Ты удивительна. Я - угроза для общества, но мы уравновешиваем друг друга.

Она рассмеялась.

— Держу пари, они отвратительны и очаровательны.

— Уродливы как грех, — подтвердил я, доставая телефон из кармана. — Давай я тебе покажу.

— Хорошая идея. Это может освежить мою память.

Я знал, что это не поможет, ведь она никогда их не видела, но все равно показал ей собак, наблюдая, как она воркует, смеется и плачет над их видео с тупым собачьим дерьмом.

Как я мог привести ее в свой дом? У меня там был кто-то еще. Кто-то, кто не любил делиться. Кто-то, у кого не было компании уже пятнадцать лет.

Если бы у меня была голова на месте, я бы положил этому конец. Вместо этого я намеревался отвезти ее в дом, в котором она никогда не была, где не было ни одной ее вещи и никаких доказательств нашей помолвки. Ни фотографий, ни отпуска, ни воспоминаний, ничего.

Пятнадцать лет назад я вычеркнул ее из своей жизни и начал все сначала.

Ну, в основном.

И не надо говорить о нашей предстоящей свадьбе.

У меня было болезненное отвращение к моногамии. Я не был против брака как такового. Я даже видел его преимущества, экономические и социальные. Но я был не настолько глуп, чтобы жениться на человеке, который мне действительно нравился.

Каждый день я видел, как Ромео и Зак, двое самых доминантных мужчин в зале заседаний, расхаживали по Потомаку со своими женами, словно воспитанные пудели. Нет, спасибо. Мне