— Да тут их вдоль дороги видимо-невидимо, — заметила Кира. — И все похожи, как близнецы. Леся, ты не помнишь, какая из них твоя?

— Возле которой заканчиваются следы шин машины Мустафы, — подумав, сказала Леся.

— Молодец! — обрадовался Тим и поспешил туда.

Осторожно цепляясь за торчащие из сухой земли коряги, какие-то железки и металлические прутья, он спустился на дно ямы. Леся тем временем с ужасом рассматривала угрожающе торчащую арматуру и думала, как ей крупно повезло прошлой ночью. Падая в яму, она интуитивно умудрилась выбрать самую удачную траекторию. Чуть вправо или чуть влево, и она бы не отделалась одними ссадинами. Могла и ногу сломать. Или шею.

— И еще неизвестно, что лучше, сразу сломать шею или проваляться тут со сломанной ногой несколько суток и умереть от голода и жажды, — пробормотала она.

Кира огляделась по сторонам. Местечко и в самом деле выглядело малопосещаемым. Строительство тут велось вяло и к осени совсем застопорилось. Никого из рабочих видно не было. И рассчитывать Лесе на помощь вряд ли бы пришлось.

— Прости меня, — взяла Кира подругу за руку. — Ты в самом деле сильно рисковала прошлой ночью. А я на тебя еще накричала.

— Ты всегда сначала кричишь, а потом сама жалеешь, — пробурчала в ответ Леся, но было видно, что на подругу она уже не сердится.

— Нашел! — раздался голос Тима. — Есть надпись.

— Перепиши ее скорей! — разволновалась Кира. — И смотри не затопчи! Леська из-за нее, можно сказать, жизнью рисковала.

Выбравшись из ямы, Тим довольно потряс бумажкой с буквами и цифрами и гордо произнес:

— Номер у машины явно турецкий. Теперь по нему можно и владельца разыскать. Да и выяснить, что это за тип такой. И что его может связывать с Мустафой.

— А у кого ты будешь это выяснять? — поинтересовалась Кира, но Тим ее заверил, что и в турецкой полиции наверняка есть люди, отнюдь не чурающиеся случайного приработка.

— Сегодня уже к вечеру мы будем все знать об этом человеке, — заверил он подруг, когда они возвращались в отель.

При этом он как-то странно смотрел на Киру, словно собирался ей что-то сказать или в чем-то признаться. Но так и не решился. А только объяснил, что его работа в отеле заканчивается в одиннадцать вечера. И с этого момента он может быть полностью в ее распоряжении.

— Что ты имеешь в виду? — игриво поинтересовалась у него Кира.

— Ты ведь понимаешь? — многозначительно произнес Тим и выразительно посмотрел на девушку.

Кира встревожилась. В глазах Тима сверкала нешуточная страсть. В этом она не могла ошибиться.

— Я хочу провести этот вечер с тобой, — твердо произнес Тим, и Кира окончательно смутилась.

В ее планы как-то не входили серьезные отношения с этим роскошным красавцем. Да у него небось куча девушек. И все сходят по нему с ума. Зачем ей такая бешеная конкуренция? Да и от своего разрыва с Борисовым она только-только начала отходить.

— Кира… — произнес Тим. — Что ты молчишь? Ты против?

Кира задумчиво посмотрела на парня и вдруг решилась. Да какого черта? Такой славный и красивый парень, глупо отказаться от романа с ним. Но когда она уже приготовилась кивнуть, ей помешали.

— Что за толпа? — настороженно произнесла Леся. — Смотрите, вон машина Мустафы. А возле нее собралась куча народу.

— Выглядят они весьма озадаченными, — добавила Кира. — Пойдемте, посмотрим, что там случилось!

Подруги проскользнули к машине и встали за спинами гудевших людей. Увы, понять, о чем идет речь, они не могли. И в очередной раз подумали, что неплохо бы приобрести хотя бы турецкий разговорник, раз уж на полноценное изучение языка времени у них решительно нет. Тим, который мог бы рассказать подругам, что происходит, тоже куда-то делся.

— Что там? — допытывалась Леся у Киры, которая была выше ее на полголовы. — Что?

— Не знаю, — шептала в ответ Кира. — Ничего не разглядеть. Видно только, что в «Форде» открыта дверца. И оттуда торчат чьи-то ноги.

— Чьи ноги? Чьи? — разволновалась еще больше Леся.

— Ой! — издала Кира сдавленный возглас. — Леська! Там Мустафа!

— Ну, ясное дело! — произнесла Леся. — Мустафа там. Машина же его, значит, и он там.

— Ты не поняла, — пробормотала Кира. — Он там. Но, кажется, он…

— Что он? — поторопила Леся замешкавшуюся подругу. — Говори!

— Но, кажется… он мертвый! — договорила Кира и повернула к Лесе побледневшее лицо.

— Нет, нет! — не поверила ей Леся. — Не может быть! С чего бы ему умирать? Я видела его вчера, и он прекрасно себя чувствовал! Очень активно ко мне приставал! И строил далеко идущие планы на наш совместный отдых.

И тем не менее ей пришлось признать, что Кира не ошиблась. Вернувшийся к подругам Тим подтвердил слова Киры. И еще он добавил, что Мустафу нашли всего полчаса назад в своей собственной машине. Кто-то из работников отеля обратил внимание, что Мустафы нет на его обычном месте возле бара, где он плотно устраивался с самого утра. Этот человек решил поискать Мустафу и в конце концов обнаружил его.

— По всей видимости, его задушили, — произнес Тим. — У него на шее такая характерная темная полоса. И знаете, мне это совсем не нравится.

— Что уж тут может нравиться, — пробормотала Кира. — Когда человека убили.

Леся молчала, сосредоточенно обдумывая что-то.

— А когда это случилось? — спросила она.

— Черт его знает, — буркнул Тим. — Он уже совсем остыл.

— Выходит, его могли убить сразу после того, как я пошла к себе в номер переодеваться? — прошептала Леся.

— Может быть, — неохотно подтвердил Тим. — Ну и что с того? Это даже хорошо, что тебя не было с ним. А то бы и тебя…

Но он не успел договорить. Леся, живо представившая себе, что с ней могло произойти, останься она с Мустафой, почувствовала, как весь мир куда-то плавно удаляется от нее.

Человек сидел на шезлонге и задумчиво смотрел на водную гладь бассейна. Мимо него ходили почти обнаженные человеческие самки, лишь чисто символически прикрытые крохотными кусочками материи. Но он не обращал на них никакого внимания. Они не волновали его кровь. Когда-то в другой жизни, еще до того, как он впервые испытал укол истинного наслаждения, да, они занимали его, эти роскошные, точнее, простоватые женщины.

Но теперь все изменилось. С того волшебного мига три года назад, когда он впервые ощутил, что в этом мире существует неизмеримо более сильное наслаждение, обычные женщины перестали его интересовать. Теперь связь с ними он мог рассматривать только через призму своего иного, закрытого от всех мира. И эти отношения теряли всякий смысл.

Он потянулся и лениво прикрыл глаза. Вроде бы все прошло гладко. Правда, пришлось подчищать за собой следы. И как же это унизительно, что он до сих пор вынужден таиться от всех! Ведь он делает доброе дело. Действительно по настоящему доброе дело. Он в этом совершенно уверен. Но что с того, если косные обыватели не в состоянии понять величину замысла?