Вика снова кивнула, но рискнула спросить:

– А кем пахать-то?

– А, ну да. Реквизитором.

– Кем?

– Реквизитором. Он фокусник, а еще, – парень смущенно запнулся, – ловелас, каких мало. Все время романится с молоденькими реквизиторшами. Они планы строят, к тетке моей ходят и сообщают, что ее муж желает связать с ними свою судьбу. Он, конечно, ни о чем таком и не помышляет, помощниц своих за дверь выставляет, но тетушке-то от этого не легче. В общем, вчера она попросила найти кого-нибудь пострашнее, чтобы у «этого кобеля и мысли не возникло». А ему и самому уже скандалы надоели. Заведет себе кого-нибудь подальше от тетушкиных глаз – и пускай. А с тобой просто работать будет.

Андрей одарил Вику еще одним оценивающим взглядом и закончил свои рассуждения:

– Да и сама подумай, что с тобой еще делать?

Вика не знала, как реагировать. Ей было радостно – наконец найдена точка опоры! И в то же время – смертельно обидно. Да, она не обладала выдающимися округлостями и манким взглядом, но дурнушкой никогда не была. Видимо, два последних месяца сделали свое дело: на ее месте и прирожденная красавица превратилась бы в урода. «Ладно. Отъемся, отосплюсь, запоешь тогда по-другому», – беззлобно подумала она, а потом снова расстроилась. Расстроилась из-за того, что поняла: давешний повар порекомендовал ее Андрею именно потому, что счел ее достаточно невзрачной, неинтересной и совершенно несексуальной…

Вика шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки. Не хватало еще принимать близко к сердцу мысли какого-то там совершенно незнакомого паренька! Помог ей – и спасибо. Неизвестно, что еще это окажется за фокусник. Может, услуга и вовсе медвежьей выйдет.

Не вышла – Аркадий Петрович оказался человеком весьма приятным и обходительным. К Вике не приставал – то ли в силу договоренности, то ли в силу возраста (и ее, и своего), но уж никак не в силу ее внешней непривлекательности. Перестав ночевать где придется, начав нормально питаться, она быстро вернула и румяный цвет лица, и хорошенькую улыбку. Да и фигура из тощей превратилась в стройную, весьма привлекательную.

Вике работа нравилась. Она быстро выучила номера и легко запомнила необходимый к ним реквизит. Никогда не ошибалась, за кулисами носилась шустро и даже заслужила как-то, когда заболела ассистентка (она же «дражайшая» супруга Аркадия Семеновича) право выйти на манеж.

Вика жалела, что не сможет остаться у иллюзиониста надолго. Он собирался на гастроли, а в ее жизненные планы гастроли не вписывались.

Вика сняла угол у пожилой билетерши цирка и договорилась с преподавателями вуза о занятиях. Гастроли, конечно, вызывали интерес, но прерывать уроки она не собиралась. Ко времени отъезда фокусника Вика уже перешла в костюмерный отдел цирка. Там всегда не хватало умелых рук, способных качественно и быстро приметать, прострочить, подшить или погладить. Кроме того, эта работа, хоть и была менее интересной, устраивала Вику гораздо больше. Не было необходимости торчать в цирке во время вечерних представлений, и она имела возможность корпеть над учебниками.

А однажды случилось то, что заставило ее снова вспомнить неизвестного повара добрым словом. В цирк на гастроли приехал настоящий англичанин. Был он профессиональным клоуном, обладателем всевозможных Гран-при международных конкурсов циркового искусства и очень образованным, интеллигентным человеком. Родители его были представителями творческой аристократии. Папа – профессор университета и писатель, мама – известная театральная актриса. Надо ли говорить о том, что английский воспитанного ими сына был просто безукоризнненым? Вика не отходила от гостя ни на шаг, стараясь поговорить с ним при каждой удобной возможности. А напоследок попросила его записать ей на пленку несколько прочитанных с выражением текстов.

Следующим летом ни один из членов приемной комиссии даже не подумал придраться к ее произношению. А старенький профессор даже растерянно взглянул на нее поверх очков, сказал: «Голубушка, вы ли это?» – и уважительно пожал руку. Проблем с другими экзаменами тоже не возникло, Вика благоразумно занималась всеми необходимыми дисциплинами и получила высшие баллы.

Она стала студенткой.

В день, когда вывесили списки, она, ликуя от счастья, подумала о том, что так и не нашла времени даже поблагодарить того повара, благодаря которому практически устроила свою судьбу.

Вика поехала к ресторану. На входе дежурил тот самый знакомый охранник. Конечно, он ее не узнал, а когда вспомнил, улыбнулся довольно радушно и спросил:

– И с чем пожаловала?

– Хочу повара поблагодарить. Поздно, конечно, но лучше, чем никогда.

– Вот именно, что поздно. Ушел поезд-то.

– Как это? – Вика испугалась. Ей не хотелось, чтобы с этим симпатичным неравнодушным человеком случилось что-то плохое.

Но оказалось, что случилось хорошее.

– Уволился он, – сообщил секьюрити. – Нашел работу получше. Из подмастерьев в мастера ушел. И справедливо! Только таким и надо в мастера.

– Ясно. А как его найти?

– А я почем знаю? У них не принято рассказывать, к каким клиентам уходят.

– Ну, может, дружил с ним кто…

– Да нет, он тут недолго работал.

Они помолчали. Потом охранника осенило:

– Слушай, а ты ведь тогда по адресу какому-то поехала! Там-то, наверное, знают, как он и что.

– Там, может, и знают, – согласилась Вика, – только я и адреса не помню, и места того. Я же не москвичка, а тогда еще и темно было.

Она ушла несолоно хлебавши.

Аркадий Семенович, у которого можно было бы попросить контакты племянника, все еще колесил по Европе. Ничего не оставалось, как только ждать его приезда. Конечно, можно было бы в цирке спросить, в каком городе и в какой гостинице находится сейчас фокусник, и найти возможность связаться, но Вике эта необходимость не казалась такой уж срочной.

Нет – так и нет.

В конце концов, ее персона самого повара ничем не заинтересовала. Он-то прекрасно знал все это время, где ее можно найти, но не искал. Так что ничего страшного нет в том, что ее благодарность, так долго ждавшая, подождет еще немного…

Вика поехала домой.

Теперь не было ни страшно, ни стыдно показаться на глаза матери. Конечно, Вика писала ей. Писала каждый месяц. Писала, что все хорошо. Сама же за год получила две телеграммы. Одну – с днем рождения, другую – с просьбой, если есть возможность, выслать денег. Вика тогда выслала, что могла, снова уйдя в режим жесточайшей экономии.

Сейчас она тоже везла деньги и подарки близнецам: одежду и игрушки. Матери она купила красивый платок и платье.

Оказалось, в платье мать уже не влезет. За год она поправилась на три размера, обрюзгла и вообще мало походила на человека.

Близнецы смотрели на мир (даже на Вику) затравленными волчатами и все больше помалкивали. На вопросы отвечали коротко и вяло, и Вика никак не могла понять, куда подевалась та веселая ребятня, которую она с легким сердцем оставила год назад…