В Питере она окончила школу и даже отучилась три курса в институте, что делало ее особо ценной в глазах Салеха Зарзура. Второй причиной ее задержки в стенах школы были опасения Салеха в том, что, использовав ее во имя ислама, он столкнется с возмущением и гневом питерских чеченцев, которые еще хорошо помнили ее отца. Сам Салех Зарзур был известен лишь узкому кругу лиц, но он знал, что такое положение дел длится до того момента, пока выяснением его личности никто не занялся вплотную. Для питерских бандитов, выходцев из Чечни, не составит труда выяснить, кто приложил руку к смерти дочери их кумира, даже во имя высоких идей. Также ему было известно о том, что на счету Мадины лежал почти миллион долларов. Отец позаботился о ней незадолго до смерти, но знали об этом лишь братья, которые сгинули в месиве кровавой войны. Старший из них передал перед своей гибелью письмо через одного из наемников, отправляющихся на лечение в Турцию. Так это послание оказалось в руках Зарзура.

Теперь он решил использовать эти деньги, перечислить на ее имя в Россию. Как гражданка уже другого государства, Мадина с легкостью и без всяких бюрократических проволочек получит их. Десять тысяч из этой суммы будут принадлежать ей, для успешной работы в Москве.

* * *

Антон стоял под душем, когда в дверь позвонили. Сквозь шум льющейся воды он слышал, как Регина прошла к дверям. Щелкнул замок. Спустя минуту в дверь ванной постучали. Полчаса назад Филипповы вернулись из зоопарка, в который, наконец, воспользовавшись выходными, возили маленького Сережку.

Он закрыл воду:

– Что?

– К тебе приехали, – раздался голос Регины.

– Сейчас, – ответил Антон и взял полотенце.

Надел махровый халат, всунул ноги в тапочки и, усмехнувшись своему домашнему, непривычному для коллег виду, вышел из ванной комнаты.

Вопреки ожиданию, вместо Полынцева, с которым собирался провести остаток дня за кружкой пива, в комнате на диване расположились двое незнакомых ему людей. Третий стоял у входа. Когда Антон вошел, он оказался у него за спиной.

«Что за чертовщина! – неприятный холодок предчувствия чего-то нехорошего шевельнулся в груди. – Кто это?»

Мужчины, сидевшие на диване, одновременно встали при его появлении. Старший из них по возрасту, коренастый, седой, вынул из нагрудного кармана красное удостоверение и сунул хозяину квартиры в развернутом виде под нос:

– Следователь Генеральной прокуратуры подполковник юстиции Меркушев Игорь Юрьевич. – Убирая удостоверение в карман, он обернулся на высокого парня, стоящего рядом. – Это мои коллеги, майор Никифоров и капитан Селин.

– Чем могу быть полезен? – Антон натянуто улыбнулся, краем глаза заметив, как напряглась стоящая у окна Регина. Одновременно он догадался, что пиджаки на коллегах Меркушева – отнюдь не демонстрация выносливости к июльской жаре, а для сокрытия оружия, которое было у обоих сопровождающих в наплечных кобурах.

Меркушев покосился в сторону Регины:

– Вы не могли бы нас оставить наедине?

Бросив вопросительно-удивленный взгляд на Антона, жена вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Если гости подумали о том, что сделала она это из-за того, чтобы не мешать разговору, то Антон знал, что Регина по условию подобных ситуаций проговорит информацию дежурному по Управлению, который, в свою очередь, сообщит об этом генералу Родимову: «Квартиру Стрижа навестили три работника домоуправления». Под работниками коммунальных услуг в конторе подразумевали следственные органы прокуратуры. «Сотрудники страховых компаний» – ФСБ и, наконец, «студенты» – представители криминального мира.

– Может, я переоденусь? – Антон обернулся на стоящего позади него крепыша. – А то как-то неуютно чувствую себя среди таких нарядных гостей.

– Переоденьтесь, – разрешил старший. – Только не закрывайте в ванную дверь.

– Неужели все так серьезно? – хмыкнул он, доставая из шкафа спортивный костюм.

– Не хочу вас пугать, – следя за руками Антона, вздохнул Меркушев, – но вам придется проехать с нами.

Продолжение разговора состоялось в кабинете следователя прокуратуры Московского военного округа.

В небольшом помещении с высокими потолками и такими же вытянутыми окнами Антона усадили на стул, стоящий с торца письменного стола, за который уселся Меркушев. Сбоку от Филиппова, на расстоянии вытянутой руки, устроился все тот же молчаливый амбал.

– Назовите свое имя, фамилию, отчество. – Открыв перед собой папку с чистым бланком протокола допроса, Меркушев взял ручку.

– Филиппов Антон Владимирович, – переведя взгляд на шкаф, забитый юридической литературой, вздохнул Антон.

Эта процедура была уже до боли знакома ему. Он мог по памяти перечислить пункты обязательных вопросов и поэтому, дождавшись, когда следователь закончит писать, по-военному четко отрапортовал год и место рождения, семейное положение и домашний адрес.

Вообще, места проживания офицеров групп, входящих в состав специальных подразделений ГРУ, были «особыми». Если бы его взяли на улице, на этом месте он бы замолчал. Пусть следователи сами выясняют, где его квартира. Делают соответствующие запросы с серьезным обоснованием необходимости получения такой информации. Но они пришли к нему домой, а, следовательно, заранее знали о нем все.

– Ваша официальная должность?

– Насколько мне известно, неофициальных не бывает. – Антон прекратил рассматривать корешки книг и перевел взгляд на громоздкий несгораемый шкаф. – Состою в штате инструкторов учебного центра Генерального штаба. Провожу практические занятия по стрельбе из вооружения БМП со слушателями военных академий Министерства обороны.

– Вы меня не совсем поняли. – Меркушев положил ручку на стол и откинулся на спинку стула. – Ваша должность в подразделении «Кавказ»?

– Меня что, в террористы записали? – Антон, изобразив на лице удивление, обернулся к сидящему позади парню. – Так наручники наденьте. Этаж второй, решеток нет. Не ровен час…

– Хватит паясничать, майор! – Меркушев покосился на окно, словно убеждаясь, что на нем действительно нет решеток, и встал. – Понимаешь, Антон, мне не доставляет особого удовольствия вести твое дело. Более того, скажу прямо, я взялся за него после сурового разговора со своим начальником.

– В чем меня обвиняют?

– Пока подозревают, – поправил его Меркушев и, сложив на груди руки, вздохнул: – Злоупотребление властью в зоне военного конфликта. Умышленное убийство пятерых пленных. Эта информация попала в одну из гуманитарных организаций, которых сейчас очень много развелось. Финансируется она из-за границы… Появились публикации в печати.

Он вернулся за стол и развернул газету, лежащую с краю. Она была сложена таким образом, что ему сразу бросился в глаза заголовок «Зондеркоманды или спецназ ГРУ?».

Автор в своей статье рассказывал о солдате, который дезертировал из части, дислоцированной во Владикавказе. При попытке покинуть город автостопом нарвался на чеченцев и был переправлен в горы, где некоторое время находился в плену. Ему удалось, в конечном итоге, совершить побег с таким же, как и он, военнослужащим срочной службы. Осознав свою вину, возвращаясь в часть, он и его товарищ натолкнулись на группу российских военных. Старшего звали Филиппов Антон. В составе этого подразделения оба бойца принимали участие в специальной операции, результатом которой стало пленение пятерых боевиков. Далее описывалось, как Филиппов приказал спустя некоторое время всем спуститься в блиндаж, а сам, оставшись наверху, расстрелял связанных чеченцев…