– Эй! Позвони Хендеру, и запустим фильм, – сказал Бо.

Джо кивнул и протянул руку к пульту интеркома.

15:34

Первый мрак

До волн пришли тучи. Это было 142 221 201 год назад. Волны оторвали один из девяти лепестков Хендерики, и он попал в отравленное море. Только в песнях поется о тех погибших селах. О них будет написано в Книгах, которые будут жить еще долго после их гибели.

Прочитанная с табличек, на которых записаны поэмы, созданные по мотивам преданий, спетая, запомненная, записанная и повторенная на протяжении десятков Мраков, наша история теперь хранится в глубоких туннелях в тонущем фрагменте нашего мира. Там находятся Книги, но еще сто лет никто не сможет взять их, потому что люди бросили бомбу.

Это была моя работа, переданная мне с незапамятных времен – переписывать все страницы, пока они не рассыпались в прах. Это отняло у меня три тысячи лет. Но я помню каждое слово.

Хендер перечитывал первую запись в своей книге, делая поправки тремя руками с помощью клавиатуры своего MacBook Pro. Он мог говорить и писать на двухстах языках селов, многие из которых давно считались мертвыми. Но для него, владеющего всеми этими древними языками, английский все равно оставался достаточно труден.

Селы были одиночками. Обычно они заводили детей к тому времени, когда им исполнялось несколько десятков тысяч лет, поэтому язык для них стал скорее инструментом мышления, нежели общения. В последние семнадцать тысяч лет Хендер был единственным посредником между ними, поскольку каждый из селов говорил на своем наречии. Ежегодно они платили ему дань на тот предмет, если ему придется стать переводчиком в редком случае общения или спора. Порой кто-то из селов находил древний артефакт и письмена, и эти находки относили Хендеру.

С людьми Хендер говорил по-английски потрясающе хорошо, хотя прошло всего шесть месяцев. Люди довольно быстро поняли, что он – лингвистический гений. Довольно скоро Хендер более или менее сносно одновременно познакомился с французским, итальянским, немецким и даже русским и японским. Он неустанно обучал английскому других селов, поскольку они решили, что им нужен общий язык, которого прежде у них никогда не было. Да, это было нужно, чтобы общаться с людьми и между собой в новых и пугающих условиях.

Хендер подписал новую запись «Шенудай Шуээнайр». Приблизительно так выглядело на письме произношение его краткого имени. Он не возражал против того, чтобы его называли «Хендер» – именно так его в свое время назвал Энди. На самом деле имя ему нравилось. Не возражал он и против того, чтобы его упоминали как «он», или «она», или «хендропод». Люди использовали все эти названия и многие другие, говоря о селах, хотя селы были гермафродитами. Он предложил людям именовать его и его сородичей селами. Слово было простым для произношения и достаточно древним, оно отражалось в языках всех пятерых селов, каждый из которых был последним представителем древнего племени.

Хендер привык к тому, что у одного и того же может быть много разных названий. Но когда то, что обозначают слова, меняется, это становится ложью – так теперь размышлял Хендер. Если бы один сел солгал другому на острове Хендерс, это могло означать мгновенную смерть. В том мире, откуда он был родом, ложь означала смерть. И все это в последнее время тревожило его.

Хендер обвел взглядом грубое подобие дерева трено, изготовленное из бетона, арматуры и торкрета. Люди поставили под миларовым небом пять деревьев трено с чешуйчатой корой, похожие на те, на которых селы жили на острове Хендерс. Селы были потрясены и благодарны людям за это странное проявление доброты и участия. Но они начали задумываться о том, что же на самом деле происходило: то ли люди освободили их, то ли взяли в плен. Им не позволялось покидать убежище, хотя люди постоянно говорили им, что эта обитель устроена для их блага, что это временно – а селам очень трудно было понять, что значит «временно» – особенно при том, что проходили дни за днями.

В круг синего неба в центре серебристого купола проник солнечный луч. Золотой столп света ударил в окно Хендера. Солнце озарило прозрачные шерстинки на четырех его руках, перебиравших окаменелости, собранные им на родном острове. Эти находки Хендер разложил на столе рядом с компьютером. Нелл, Джеффри и Энди помогли ему вывезти с острова эти находки, когда они спасались бегством. Эти освещенные солнцем кусочки острова Хендерс представляли собой «копии музейного качества», как говорил Энди. «Оригиналы» люди забрали для исследований. Те, которые вернули ему, выглядели точно так же, но сделаны были из чего-то иного. Для него это было как еда, сделанная из камня, или как камни, сделанные из еды. Все в этом мире заменяли чем-то другим, но люди то и другое называли одинаково.

Большинство личных вещей селам так и не вернули. Энди, ставший первым человеком, с которым они познакомились на острове Хендерс и который теперь постоянно жил рядом с ними, объяснил Хендеру, что их вещи были «похищены» во время переезда с острова и что некоторые были проданы за высокую цену на каких-то «черном рынке» и на интернет-аукционах. Власти не успели вмешаться.

Голос Джо, одного из двух офицеров, приставленных к селам, зазвучал в динамиках интеркома.

– Хендер, через три минуты начало сеанса!

Он закрыл MacBook.

– Хорошо, Джо.

Хендер спустился из комнаты, пользуясь при ходьбе всеми шестью конечностями. Его ноги двигались по винтовой лестнице, словно руки пианиста, и наконец он появился в копии фюзеляжа «В-29», которая была немного просторнее того самолета, который врезался в его дерево на острове Хендерс более полувека назад. Остальные селы ждали его.

Хендер обвел взглядом странички из журналов и упаковки от разных продуктов, прикрепленные к стенам и полотку. Все это должно было напоминать ему о доме, где он копил всякий мусор, собранный на берегу, и изучал людей издалека. Ему вдруг стало не по себе, и он расставил конечности, чтобы не упасть.

– Иди сюда, Хендер! – позвал его Бо, сидевший рядом с остальными селами на длинном красном диване перед гигантским плоским телевизором.

Энди и Джо устроились за кухонным столиком позади дивана.

– Попкорн готов! – возвестил Джо, вынимая из микроволновки большую миску с воздушной кукурузой. – Как Стивен Спилберг назвал акулу в фильме «Челюсти»?

– Брюс, – ответил Бо с дивана.

– Черт, слишком простой вопрос.

Джо огорчился, что упустил шанс. Бо и Джо были фанатами поп-культуры и соперниками в познаниях. Между ними шло постоянное соревнование. В Хендро-доме, как они его называли, у них было много свободного времени. К селам их приписали на неопределенный срок, это произошло после знакомства с этими существами на острове Оаху. Помимо других обязанностей Бо и Джо стали для селов помощниками в любых экстренных ситуациях. Кроме того, на них лежала внутренняя охрана. Людей не впускать, а хендроподов не выпускать. Безопасность на базе была поставлена по высшему разряду, место было изолированное, поэтому работа не слишком угнетала офицеров. Селы не имели никакого желания покидать прохладный климат, воцарившийся под куполом, и уходить куда-то по жаркой пустыне, а до них никто не мог добраться.