– Вот оно что! А я и не знал.

– Кстати, в прошлом году нас удостоили чести посетить его величество с цесаревичем. И им весьма понравилось в нашем городе. Казань не последний город в России, это факт.

– Да, да, так и есть. Его императорское величество хвалил наш город, – снова поддержал своего патрона Полозов.

– А вы не слышали новость, милостивый государь? – обратился генерал к Голевскому. Все столичное общество обсуждает ее.

– Осмелюсь спросить, какую же? – заинтригованно спросил капитан.

– Все только и говорят о гибели известного бретера Цаплина. Его смерть была ужасна! Его убили из засады…

– Убили?!

– …Так точно, капитан, убили. Где-то в деревенской глуши, на одной из почтовых станции. И мало того, что умертвили, так его еще изрубили на мелкие кусочки. Даже голову отсекли! Вот как!

– Надо же!

– Говорят, что ему отомстил какой-то обманутый им муж. Ведь не секрет, что поручик был отъявленным Дон Жуаном. Но всем известно, как веревочке не виться, конец ее все равно будет виден… И вот, извините меня за грубое слово, допрыгался! Видимо, некий супруг, обесчещенный и униженный в свое время бравым гусаром, затаил обиду на ловеласа и подкараулил того и дерзко отомстил. Да, отмщение было ужасным. Отрубить голову человеку – на это способен только решительно сумасшедший человек.

– Что вы говорите… – Голевский немного взволновался. – Полиция ищет мстителя?

– Ищут, да где его найдут. Молва идет, что их было трое. Или четверо. А может статься и пятеро. В общем, отряд. И все в масках, в плащах. Сделали свое черное дело и ускакали. Поверьте мне, капитан, это были наемные люди. А тот, кто удумал эту расправу, весьма богатый и влиятельный человек. Не хотел он раскрывать свое имя, вот и нанял убийц. Щедро им, видимо, заплатил.

Голевский внутренне улыбнулся.

«Ах, умница Фокин! Пустил слух о мести. Отлично придумано…»

Полозов представлял и представлял Голевского казанскому обществу. Постепенно Голевский оказался в центре внимания провинциального света. И не мудрено! Столичный дворянин, герой войны, гвардейский чин, бывший заговорщик. Голевский порой ловил на себе любопытные и заинтересованные взгляды местных красавиц.

За вальсом последовала мазурка.

Во время мазурки Голевский обратил внимание на женщину потрясающей красоты. Вокруг нее вились местные франты. Она с улыбкой отвечала на комплименты мужчин, одаривая каждого кокетливым взором. Голевскому показалось, что эта Афродита заинтересовалась им.

– Кто это? – спросил у Полозова капитан.

Тот охотно ответил:

– Какая-то польская княжна. Она приехала сегодня утром и остановилась в гостинице Дворянского собрания. По всей вероятности, в нашем городе у нее нет знакомых и родных, раз она поселилась в гостинице.

– Она хороша собой, ты не находишь, Андрей, а? Что скажешь?

– Вполне согласен с тобой, мой дорогой родственничек. Хороша девица, ай да хороша. Да-с… Говорят, она едет к своему ссыльному брату в Красноярск.

– Что ты говоришь, Андрей! Оказывается, нам по пути. А она мужественная женщина, раз отважилась на столь безумный поступок. Ехать в такую даль… Право, слов нет, восхищаюсь ею.

Голевский не спускал глаз с княжны. Да, эта полька в его вкусе. Настоящая красавица. Белокурые локоны. Синие яркие глаза. Гордо изогнутые брови, сочные пухлые губы. Красивый овал лица. Соблазнительная улыбка.

Княжна достала из-за пояса веер с изображением рыцаря и замка, с ручкой из золота, инкрустированной бирюзой, и стала обмахиваться. Голевский, пользуясь простотой здешних обычаев, подошел к польской красавице и поклонился. Та с интересом и легким кокетством посмотрела на капитана.

– Имею честь представиться, Александр Голевский.

– Мария Вербицкая.

– Разрешите вас на тур вальса, сударыня?

– Ах, пан капитан, извините, но я обещала сей танец другому кавалеру.

– Ах, простите…

Раздосадованный капитан хотел было отойти в сторону, но княжна воскликнула:

– Пан капитан, не огорчайтесь, у меня еще есть один свободный танец. Где моя carte de bal?[11]Ах, вот она…

Княжна взяла в руки миниатюрную бальную книжечку с золотыми вставками и застежками и прикрепленный к ней цепочкой золотистый карандаш и записала номер танца и фамилию гвардейца.

– Благодарю, сударыня.

Она ничего не ответила, лишь таинственно улыбнулась и медленно переложила закрытый веер в левую руку. Этот негласный тайный знак веерного этикета Голевский прекрасно знал. Он означал: «Приходите, я буду весьма рада». Голевский приободрился.

А княжна тут же закружила в вальсе с губернатором. Через тур объявили французскую кадриль, и Голевский подошел к польке. С достойным видом поклонился и сказал:

– Позвольте, сударыня, но сейчас обещанный вами танец.

– Вот вы и дождались своей очереди, – очаровательно улыбнулась она.

– Готов был ждать весь вечер, лишь бы потанцевать с такой обворожительной и чудесной красавицей.

– О какие слова, право, я сейчас растаю.

– Так отчего мы теряем время, сударыня, обопритесь о мою руку и пойдемте танцевать.

– С удовольствием…

Она снова чарующе улыбнулась. Скрипки и контрабасы заиграли первую фигуру кадрили, а дирижер закричал «commencez!»[12]Голевский и княжна двинулись навстречу своим визави. Ими оказалась чета Полозовых. Во время танца Голевский все никак не мог отвести взгляда от польки: ее красота поражала насмерть. И хотя кадриль считалась не таким интимным и романтичным танцем, как вальс, и разговор во время ее чаще велся на официальные отвлеченные темы, Голевский умудрился принудить даму к легкой веселой болтовне. После танца отправились в буфет выпить по бокалу шампанского. Шампанское сделало их общение более раскованным.

– Извините меня за нескромный вопрос, сударыня, но ваш вояж в Сибирь или в Россию?

– Я еду в Красноярск. Проведать брата. Он – ссыльнокаторжный. Участвовал в польском восстании.

– Какое невероятное совпадение. Я тоже еду в Красноярск, но по другому делу. Кстати, я в свое время принимал участие в декабрьской революции, но был оправдан.

Княжна одарила капитана восхищенным взглядом и в невольном порыве коснулась его руки.

– Вы участвовали в декабрьской революции?! Как это романтично! Вы – необыкновенный человек!

– Вы льстите мне, княжна. Я – самый обыкновенный человек.

– Мой брат тоже мятежник. Я вас еще познакомлю.