Маша была связана по рукам и ногам — тугие веревки сильно резали нежную кожу, и от этой боли она не могла лежать спокойно. Но на Машу никто не обращал внимания, словно ее вообще и не существовало. Корейцы, сторожившие джип, не понимали русского, да и какое им дело до пленной девушки? У них был приказ, а нарушить его равносильно тому, чтобы подписать себе смертный приговор. Эмоции и элементарные сожаления в таких ситуациях отходят на последний план, уступая место долгу и ответственности перед партией, представленной в здешних краях в лице Ли Эр Йона.

— Сволочи, вы меня слышите?

Маша еще некоторое время пыталась окликнуть корейцев, но, осознав, что ей никто не ответит, откатилась к краю, несколько раз ударила ногами по дверце и посмотрела на Виктора.

Витя с полуоткрытыми глазами лежал на соседнем сиденье. Он потерял много крови и уже одной ногой находился на том свете.

— Витя, не умирай! Нас обязательно спасут. Вот увидишь.

Виктор попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло.

— Маша, мне уже все… Мы на Медвежьей горе.

— Не говори глупостей, ты будешь жить.

— Спасайся сама, — Витя закашлял, — под приборной панелью закреплена рация. Включи ее.

— Сейчас, дорогой, я попытаюсь развязать руки.

— Не теряй времени, ты сможешь дотянуться до нее ногой.

Девушка оглянулась и заметила прямоугольную коробку, выступающую из-под приборной панели. Рация была старой, но надежной, единственное неудобство, что могла одновременно работать только в одном режиме — на прием или на передачу.

— Она же далеко, я не смогу этого сделать.

— Сможешь, я в тебя верю.

Маша глубоко вдохнула и попыталась дотронуться ногой до заветной рации, но не хватало всего нескольких сантиметров. Собравшись с силами, девушка поползла по сиденью.

— Молодец! — еле слышно проговорил Виктор.

Изогнувшись, как змея, Маша резко дернула ногой и дотронулась до рации, но кнопку приема так и не нажала.

— Еще совсем чуть-чуть.

Девушка заерзала и носком ботинка щелкнула кнопку. На рации замигала зеленая лампочка.

— Теперь нас услышат.

— Мы спасены. — Маша уперлась головой в плечо Виктора.

— Я знал, что ты сможешь.

— Кто-нибудь, слышите нас? Но я же не могу переключиться на прием!

— И не надо, нас должны услышать. Твой дед редко выключает рацию. Осторожно, сюда идут.

Дверца открылась, и в проеме появился Ли Эр Йон. Девушка испуганно посмотрела на корейца и прижалась к Вите.

— Как поживаете, голубки?

— Пошел ты, урод, — выплеснула скопившуюся ненависть Маша.

— Я-то пойду, но и тебе придется пойти со мной.

Маша напряглась, не поверив своим ушам. Ведь кореец обещал, что оставит ее здесь. Но, видимо, его планы изменились.

— Ты же сказал, что не тронешь нас.

— Я передумал.

Тело девушки покрылось холодным липким потом, такого поворота событий она никак не ожидала. Маша покосилась на включенную рацию, и у нее появилась маленькая надежда.

— Зачем вы тогда держали нас на Медвежьей горе? Ты денег за меня хочешь? Дед выкупит меня. — Теперь она знала, что их местоположение известно и скоро сюда приедет ее дед.

— Хватит болтать, пошли со мной. — Йон силой схватил девушку и выволок из джипа.

— Оставь ее, я же все сделал, как ты сказал, весь ящик коньяка заправил твоим зельем, — кашляя, произнес Виктор.

— Ну и что? — Из-за спины корейца всплыла фигура испытателя. — Деньги за это ты получил.

Витя попытался подняться, но силы давно уже покинули его.

— Я доберусь до тебя! — стиснув зубы, пригрозил телохранитель.

— Думаю, ты уже ничего не сможешь сделать.

— Ты труп, я тебе обещаю.

— Не смеши меня, труп — ты. — Йон обернулся и посмотрел на полыхающую тайгу. — Видишь пожар? Он движется сюда, дойдет и до твоей машины. Ты задохнешься от дыма. Чувствуешь запах гари?

— Если ты дотронешься до нее пальцем…

Корейцы в спешке запихнули в «УАЗ» трупы двух своих товарищей и борттехника. Машина сверкнула стопниками и покатила вниз с горы. Пилот и Йон взяли девушку под руки, заволокли в вертолет. Лопасти завращались, и «вертушка» взмыла в небо…

Виктор с ужасом смотрел в окно — пожар приближался, вот уже занялись огнем сухие ветви кустов в нескольких метрах от джипа. Краска машины начинала пузыриться, в салоне запахло горелым пластиком. Дымилась обивка. Дышать стало абсолютно нечем — Виктор уткнулся носом в рубашку, чтобы хоть как-нибудь спастись от удушливого запаха гари. Но телохранитель понимал, что спасти его уже ничто не сможет.

Джип охватило огнем, и теперь беспощадные языки пламени лизали стекла машины. Салон наполнился непроглядным дымом, Виктор жадно хватал ртом воздух, но дышать уже было нечем. Его грудную клетку буквально разрывало — легкие были не в состоянии справиться с дымом. Кожа на лице лопалась от жара, глаза выпучились, словно пытались выскочить из глазниц.

Огонь уже лизал бензобак. Виктор то терял сознание, то приходил в себя. Он скрестил пальцы на обеих руках, готовясь к неизбежной смерти. Раздался мощный взрыв. Джип подбросило в воздух, обгоревшие конструкции машины разбросало в разные стороны. Среди обломков искореженного металла в подтаявшем снегу дымилось обгоревшее тело Виктора.

Заслышав шипение рации в нагрудном кармане, Ставропольский весь напрягся. В динамике прозвучал до боли знакомый голос внучки. И хотя слышимость была не из лучших, бизнесмен отчетливо уловил смысл. Он кричал в микрофон, но рацию в машине никто так и не включил на «прием».

Ставропольский не мог поверить своим ушам, пытаясь найти разумное и нестрашное объяснение.

«Не может быть», — шептал он.

Однако все происходящее уж слишком походило на реальность. Он еще слышал крики Виктора, зовущего на помощь, — надо было бежать, действовать, но Ставропольский медлил.

— Значит, Медвежья гора.

Трясущимися руками Николай Павлович достал сигарету и закурил. Мысли бешено крутились в его голове, и бизнесмен все еще никак не мог осмыслить тот факт, что испытатель, Ли Эр Йон и Виктор его предали. Но самое страшное — в заложницах у корейца находилась его любимая внучка.

Растоптав окурок, Ставропольский направился в диспетчерский пункт. Поднявшись по крутой лестнице, он очутился в маленьком, но уютном помещении, начиненном аппаратурой. У пульта сидел заместитель командира части и, как заметил Ставропольский, был в не меньшей растерянности, чем он сам. Завидев бизнесмена, заместитель поднялся со стула.