Профессор снова подошел к окну и на этот раз задержался.

— Как ты туда попала? — осведомился мужчина. Его глубокий голос задел какие-то тайные струны в душе Суниты.

— Это не так уж трудно, — ответила она.

— По-моему, там опасно. Ты не боишься?

Сунита помотала головой, взвихряя волосы. Она чувствовала, что сосед не может отвести от нее глаз. Ободренная его интересом девушка улыбнулась.

— Я ничего не боюсь.

Сердце ее чуть не выскакивало из груди.

Профессор улыбнулся Суните в ответ и вылез из окна. В несколько стремительных прыжков он оказался на крыше рядом с ней. Хотя тело у него было мускулистое, двигался он почти бесшумно. По улице пронесся легкий ветерок, вызвав у Суниты дрожь. Не говоря ни слова, сосед притянул ее к своему теплому, сильному телу. От него исходил опьяняющий запах.

Сунита откинулась на крышу и закрыла глаза. Профессор перекатился к ней, сунул руки ей под блузу и стал умело играть ее затвердевшими сосками. Прикосновение его пальцев было уверенным и властным. Сунита выгнула спину и подняла руки, чтобы он мог стащить с нее блузу. После этого ее сосками занялся его рот; он неторопливо, по очереди ласкал их языком. Сунита задыхалась от приступов покалывающего наслаждения. В это мгновение она ощущала лишь теплые влажные губы на своей коже — все остальное будто растаяло. Когда мужчина потянул за шнурки ее шальвара, Сунита раздвинула ноги. Он удивленно поднял глаза. Наверное, раньше ему не встречалась такая смелая молодая женщина. Как раз в то мгновение, когда Сунита уже начала жалеть о своей пылкости, Профессор прижался губами к пульсирующему интимному месту между ее ног. Его искусный язык пробежался по теплым, влажным складкам и задержался на пульсирующем холмике, который дарил Суните наибольшее удовольствие. В ней стало набирать силу жаркое напряжение, и она дышала все прерывистее. Тяжесть в груди нервировала девушку. Она порывалась сесть, но в то же время хотела, чтобы возбуждение продолжало нарастать. Никогда еще Сунита не испытывала таких контрастных ощущений. Бедра у нее дрожали, а в животе пылал огонь. Пальцы на ногах поджались, а плечи совершенно расслабились. Ей казалось, будто ее швырнули в обжигающе холодную воду.

Наконец это случилось. По телу Суниты внезапно разлилась взрывная истома, и все мышцы неожиданно расслабились. Девушка застонала, вцепившись в волосы Профессора. Мужчина поднял на нее взгляд, и Сунита впервые смутилась. Она отвернулась, чтобы лицо оказалось в ночной тени. Прошло несколько секунд или часов — девушка не знала точно, потому что время в этих полях после наступления темноты словно исчезало.

Наконец Сунита обернулась. Профессора не было. Девушка в замешательстве села. На ней по-прежнему были шальвары, туго стянутые на талии шнурком, и блуза. Неужели это была всего лишь фантазия? Невероятно! Слишком уж острое наслаждение она испытала. Сунита перегнулась через край крыши и посмотрела на соседний дом. Окно в спальне профессора было закрыто, шторы задернуты.

Сунита не опечалилась. Возможно, сила ее воображения оказалась настолько велика, что сон на краткий миг превратился в реальность, но это означало лишь, что он может повториться. Спускаясь с крыши, девушка представляла, как те женихи, которым она отказала сегодня, сидят теперь дома с родителями и планируют следующие смотрины. Она дотронулась пальцами до родинки. Пот уже смыл пудру. Все они были неправы, решила Сунита. Наоборот, ей очень повезло иметь такую богатую фантазию.

Женщины были точно околдованы. Они сползли на краешки стульев и подались к Манджит, чтобы лучше слышать. Манджит сидела очень прямо, закрыв глаза и погрузившись в мир Суниты. Потом открыла глаза и робко покосилась на Никки.

— Простите, — прошептала она. — Я немного увлеклась.

— Не извиняйтесь. Это прекрасно. В вашем рассказе столько великолепных подробностей! — воскликнула Никки.

— Это все фантазия Суниты, не моя, — пролепетала Манджит.

— А Сунита — разве не ты? — спросила Притам. — У тебя тоже есть родинка.

— Ах, родинка Суниты — признак красоты, — сказала Манджит. — Моя же просто…

Она пожала плечами. Тут Никки обратила внимание, что женщина все время прикрывает рукой подбородок.

— Она чудесная, биби Манджит, — с чувством произнесла Никки. — Совсем как у Суниты.

Манджит состроила рожицу. Ее щеки порозовели от смущения.

— Пожалуйста, не надо так говорить. Маму моя родинка очень беспокоила. Она говорила, что это плохая примета и я никогда никого не найду.

— У твоей матери и без того было много причин для беспокойства, если ты могла думать только о том, как бы переспать с мужчиной, — заявила Тарампал.

— А тебе совсем не обязательно нас слушать, — отбрила ее Арвиндер. — Будь ты действительно сосредоточена на учебе, не обращала бы на нас внимания.

Тарампал побагровела. Трудно было понять, сконфузилась она или разозлилась.

— Понятно, что ваша мама ошибалась, — заметила Никки. — Вы нашла себе мужа.

— Да, но ведь не удержала, верно?

Остальные вдовы переглянулись.

— Ладно, Манджит, — твердо ответила Арвиндер. — Я же говорила, тебе не стоит так рассуждать.

— Почему же? — спросила Манджит. Ее глаза наполнились слезами.

— Что бы ни случилось, я уверена: вы не виноваты в смерти мужа, — сказала Никки.

Манджит усмехнулась.

— Муж не умер. Живехонек, здоровехонек. Он сбежал с медсестрой, которая ухаживала за ним после сердечного приступа.

— Ой, — воскликнула девушка. Бедная Манджит! Только теперь Никки поняла, что имела в виду Шина, говоря про «образ вдовы». Манджит одевалась как вдова, потому что ко вдовам больше почтения, чем к разведенным. — Мне очень жаль, — добавила она.

— Обычно все так и говорят, — ответила Манджит. — Извиняются передо мной. Хотя ни в чем не виноваты. Это он виноват.

— Вот именно! Он и эта блудливая медичка, — подтвердила Арвиндер. — А не ты.

Манджит покачала головой и утерла нос.

— Если бы я могла прожить жизнь заново, то брала бы пример с Суниты, — проговорила она. — Она знает, чего хочет. И та медсестра тоже. Она знала, чего хочет, и не стала себе отказывать.

— Ох, — подала голос Притам, вытирая уголки глаз дупаттой. — Какая трагедия.

— Хватит причитать, — шикнула на нее Шина. — Никки, скажи что-нибудь.

Никки растерялась. Женщины выжидающе смотрели на нее. Девушка вспомнила подробности рассказанной Манджит истории и представила себе Суниту, которая лежит на крыше, мечтая о будущем.

— Мне кажется, рассказ биби Манджит как раз и подчеркивает разницу между смелостью и вседозволенностью, — промолвила она. Шина быстро перевела последнее слово на пенджабский. — Я думаю, что смелость Суниты достойна восхищения, но уводить чужого мужа — некрасиво и жестоко.

— Ты тоже смелая, Манджит, — добавила Шина. — Иначе