Звук автомобильного мотора стал громче. Потом к нему добавились завывания, как будто машина упорно продиралась по бездорожью. Антон кинулся было к «уазику», но вдруг остановился и посмотрел на водную гладь. Пруды потому и именовались во множественном числе, что представляли собой цепочку широких и не очень замкнутых водоемов. Соединялись они естественными и парочкой искусственных проток, которые регулировались задвижками во время половодья. Местами берега были пологие, с чистой ровной травой, сбегавшей к срезу воды, а местами обрывались каменистыми выщербленными уступами. Слева вдоль берега уходили заросли камыша, трепетавшего на ветру своими кисточками.

Вот и решение! Тем более что выбора и времени на выработку иного у Антона уже не оставалось. Звук автомобильного мотора слышался уже совсем рядом. Еще пара минут, и машина выедет на поляну. Интуиция подсказывала, что она будет именно полицейской. Антон натянул на себя куртку, чтобы освободить руки, вытащил складной нож и бросился вдоль берега туда, где камыш был гуще.

Он решил, что упустил время и опоздал спрятаться. Звук мотора слышался уже совсем рядом, и казалось, что она вот-вот появится на берегу. Пистолеты, сунутые за ремень сзади, больно давили на спину и раздражали. Может, выбросить их к чертям собачьим? На ходу, уже по колено в воде, Антон одним взмахом срубил тростинку, обрезал второй край и сунул в рот, проверяя, насколько хорошо проходит воздух. Вода над ним сомкнулась как раз в тот момент, когда под колесами полицейского «уазика» захрустели сухие ветки. Сине-желтая полицейская машина выбралась из зарослей и остановилась возле воды.

Выскочившие люди в форме и бронежилетах, с автоматами в руках бросились к одиноко стоявшему «уазику» участковых. Машина была пуста. Майор, командовавший группой, связался с кем-то по рации и сообщил о находке. По его мнению, преступник был где-то совсем рядом. Скорее всего, он пытается уйти водой, поэтому нужно оцепить и прочесать берега Исетских прудов.

Антон этого ничего не слышал и не видел. Он примерно догадывался о том, что сейчас происходит на берегу, если это приехала поисковая группа. Ему самому оставалось только лежать на спине в прибрежной тине, выставив над водой кончик пустотелой тростинки и зажимая пальцами ноздри, чтобы туда не попала вода. Шею щекотали водоросли и любопытные мальки. Потом под штаниной по ноге что-то легонько и мягко проползло и кольнуло. Черт, пиявки! И это придется тоже терпеть.

Сколько прошло времени, неизвестно. По мнению Антона, он проторчал в воде уже минут пятнадцать. В воду плюхнулся не на открытом месте, а посреди камышей, поэтому кое-какое любопытство удовлетворить мог себе позволить. Используя одну руку как опору, для чего ему пришлось отпустить ноздри, Антон чуть приподнял над водой лицо и, поморгав глазами, стал осматриваться по сторонам. Машина группы уехала, «уазик», который он угнал у участковых, тоже увели с берега. Где-то дальше по берегу слышались голоса, плеск воды и потрескивание рации. Звуки постепенно удалялись.

Все, пора выбираться, иначе можно от холода совсем окоченеть. Однако на открытый берег выбираться Антон не рискнул. Лучше всего, по его мнению, проплыть метров пятьдесят вдоль камышей и выбраться там, где ветки ивы стеной опускались с небольшого обрывистого берега в воду пруда. Там его будет не видно с любой точки. Не выбрасывая на всякий случай своей спасительной тростинки, Антон поплыл, стараясь не шлепать по воде руками и ногами.

Камыши заканчивались, теперь нужно преодолеть небольшое открытое пространство и нырнуть под ивовые ветви. Кажется, его никто не заметил. И хорошо, что на берег не приехали со служебными собаками. Тогда бы его даже под водой нашли.

Шевельнулся куст впереди, и Антон мгновенно скрылся под водой. Он мысленно посчитал до десяти, потом решил, что стоит медленно и без всплесков всплыть, только так, чтобы над водой показались лишь его глаза. Если тревога ложная, то все хорошо, если же там местная полиция, то тростинку в рот, и снова торчать на дне, как…

Антон испугался! Не сознанием, не умом, не в силу своего характера, а животным естеством, сущностью сухопутного существа, у которого в легких почти закончился воздух, а он не может всплыть. Паника сразу захлестнула с головой, рванула легкие, требуя вдоха, энергичных действий. Каким-то непостижимым усилием воли Антон погасил первые панические позывы и постарался понять, что происходит, что держит его за ногу.

Пошевелив ступней, он определил, что это что-то эластичное, пружинистое и легкое. Скорее всего, кусок сети, который зацепился за корягу. А воздуха уже совсем не было. Он опустился на дно и толчком послал тело вверх, рассчитывая, что сможет выставить лицо над водой хоть на долю секунды. Получилось!

Мощный вдох, и коряга снова потянула его сетью на дно. Видимо, не очень большая коряга – немного он ее приподнял своей массой в воде. Одного вздоха было мало, и Антон предпринял еще одну попытку, постаравшись истратить на нее меньше сил, а использовать эффективнее. Нащупав в кармане нож, он вытащил его, раскрыл и снова толкнулся ногами. Глубокий вдох дал легким нужное количество воздуха. Чуть задержав его в себе, чтобы кислород с кровью начал поступать в организм, Антон выдохнул и, погрузившись на самое дно, нащупал руками сеть в том месте, где нога запуталась в ней ступней.

Ему понадобилось всплыть трижды, чтобы глотнуть воздуха. Трижды он боялся, что запутается второй ногой или рукой и не сможет всплыть. Но на четвертый раз всплыл и остался на поверхности. Легкие свободно, хотя и немного судорожно вдыхали влажный воздух, солнце ласково пригревало затылок. Как хорошо наверху, под солнцем!

Теперь было время понять, а есть ли кто в кустах, не ложная ли тревога толкнула его нырять. Кажется, все тихо, иначе бы сейчас его, с нырянием и выныриванием, китовыми шумными вдохами, на берегу уже ждали бы, помахивая наручниками. Стыдясь того, что он уже боится опускать ноги на дно, Антон проплыл почти до самой ивы и только там стал нащупывать, что у него под ногами. Под ногами оказался песок, а потом и спасительный берег. Сейчас бы на солнышко, распластаться и погреться под его лучами. Антона откровенно трясло от холода, и с этим надо было что-то делать.

Лежать нельзя, отдыхать некогда. Исходя из всех возможных вариантов развития событий, ему нужно срочно удирать отсюда, покинуть этот район, пока еще есть такая возможность. Если она есть. Единственно, что следует сделать в любом случае – это снять и выжать одежду, носки и вылить воду из ботинок. Мокрая одежда – это не напитанная водой одежда, с которой течет ручьем. Мокрая одежда скоро станет влажной, а потом начнет высыхать.

От Антона требовалось не только вспомнить, как бесшумно передвигаться на местности, он должен использовать все складки рельефа, древесную растительность, отдельные валуны, кустарник. Ни в коем случае нельзя бежать по открытому участку, а в лесу, тем более на Среднем Урале, это единственные участки, где вообще можно хоть как-то перемещаться.

Через час Антон понял, что вымотался окончательно. Все эти приключения в воде, непрерывный бег, во время которого он преодолел не меньше пятнадцати километров, да еще голод – это кого хочешь «укатает». Он остановился на склоне, который собирался преодолеть, немного отдышался, а потом уселся на траву, прислонившись спиной к дереву. Склон был южный, открытый, солнце светило прямо в грудь и в лицо, и это было невыразимо приятно. Но Антон позволил себе передышку не более пятнадцати минут. Он умел полностью расслабиться, отключиться, чтобы кратковременный отдых был максимальным. Вдруг чуткий натренированный слух уловил натужный рев двигателя грузовика. Грузовик, машина, кузов! Мозг сам подсказал решение. Машина – это не ноги!