После некоторых раздумий Нуо отрезал полоску кожи в палец шириной и длиной по обхвату шеи и несколько узеньких длинных полосок.

Костяной иглой он проделал по краям широкой полосы отверстия, закрепил на ее концах узкие полоски и стал их переплетать, продевая в проколотые отверстия. Получился красивый узор. Нуо плел узор от концов полосы к середине.

Дойдя до середины полосы, он сплел что-то вроде кармашка и вложил туда жемчужину. Края кармашка Нуо стянул посильнее, чтоб было видно жемчужину, но из кармашка она не выпадала. На концах оплетенной таким образом полосы он закрепил два небольших шнурка, чтобы можно было завязать украшение на шее.

Закончив работу, он невольно залюбовался на творение рук своих. Такого украшения еще не было ни у одной женщины в племени. Таким же образом Нуо сплел второе украшение.

Теперь они смогут надеть подарок Иуша на свадебную церемонию. Пусть все видят камни Иуша.

В хижину вошел Олан.

– Когда сын Сиума пойдет на охоту? – спросил он.

– Нуо пойдет утром, – ответил сын Сиума, разглядывая сплетенные украшения.

– Красиво, – сказал сын Нома. – Нуо хорошо придумал. Олан тоже хочет сделать такие для Эяо.

– Нуо будет рад. Эяо сестра Нуо. Пусть сын Нома сделает украшения с когтями и клыками Ирра.

– Олану нравится мысль Нуо. Эяо обрадуется. Сын Нома никогда не видел таких украшений.

– Нуо было жалко обтачивать камни Иуша. Пусть Олан делает украшения в хижине Нуо. В хижине Олана живет Нгао. Сын Нома не может заходить в хижину.

– Олан сейчас придет.

Он вышел и вскоре вернулся со свертком из оленьей кожи. Олан внимательно рассмотрел сделанные другом украшения и принялся за работу.

Для большей прочности он все же проделал отверстия в когтях и клыках тигра. Саму полосу кожи Олан оплел уже другим узором. В центре украшения он расположил клык тигра, оплетя его таким же кармашком и закрепив на шнурке. Когти Ирра Олан подвесил по нижнему краю на равном расстоянии. Такое же украшение он сделал и для себя.

– Красиво, – проговорил Нуо, разглядывая работу Олана. – Олан понял, как делал Нуо.

– Пусть Нуо спрячет украшения. Нгао и Эяо не должны увидеть их раньше нужного дня.

– Нуо спрячет. Пусть Олан встанет рано. Сын Сиума уйдет утром.

Нуо завернул украшения в оставшийся лоскут кожи и убрал за постель.

– Олан дежурит у костров в конце ночи. Сын Нома проснется очень рано.

– Хорошо. Как Нгао?

– Эяо осталась с Нгао. Дочь Тхена боится обряда.

Они вышли и подошли к хижине Олана, но заходить не стали, а расположились снаружи. Внутри слышался негромкий разговор. Нуо и Олан переглянулись.

– Эяо и Нгао подружатся, – улыбнулся сын Сиума.

– Это будет хорошо, – кивнул Олан.

Из хижины Сиума вышли Оуи и Миа и подошли к хижине Олана. Оуи держала в руках сверток из специально выделанной белой оленьей кожи.

– Уже? – удивился и встревожился Нуо.

– Уже вечер, – ответила Оуи. – Оуи должна успеть все сделать до заката.

– Обряд проводят три человека, – заметил Олан.

– Эяо прошла обряд. Эяо поможет Оуи и Миа. Пусть Нуо и Олан уйдут от хижины. Мужчины не должны присутствовать при обряде.

– Нуо и Олан не заходят в хижину, – нахмурился сын Сиума.

– Пусть Нуо и Олан совсем уйдут.

После обеда Олан и Эяо немного посидели с Нгао. Потом сын Нома ушел, а Эяо осталась.

– Нгао хорошо лечит раны, – глядя ему вслед, проговорила Эяо. – Олан уже не хромает.

– Это трава так лечит, – пожала плечами Нгао.

– Только Нгао знает эту траву. После таких ран сын Нома должен был заболеть лихорадкой.

– Нгао знает много трав. Нуо и Олан очень добры. Нгао должна была помочь сыну Сиума и сыну Нома.

– Нгао научит Эяо пользоваться травами?

– Эяо научит Нгао жить с карамами?

– Договорились, – засмеялась Эяо. – Когда Нгао станет женой Нуо сына Сиума, а Эяо женой Олана сына Нома. Это произойдет в один день. Олан и Эяо долго ждали, когда Нуо выберет женщину. Уже вечер, надо готовиться.

– К чему?

– К обряду очищения.

– Нгао боится, – призналась дочь Тхена.

С Эяо ей было легче разговаривать, чем с Нуо и Оланом. Эяо женщина и почти ровесница Нгао. Они вполне могут стать подругами.

– Пусть Нгао не боится. Эяо прошла обряд три луны назад. Нгао увидит, это не страшно.

Она расчистила очаг посреди хижины, затем принесла сухой травы и дров для небольшого костра. В основном это были крупные поленья, которые долго горят, но пламя дают совсем небольшое. Нгао с обреченным видом наблюдала за ней. Эяо уложила сухую траву и дрова в очаг.

– Зачем огонь? – спросила Нгао.

– На огне жгут священные травы, призывая духов принять жертвенную кровь и помочь проходящей обряд женщине стать хорошей женой и матерью, – пояснила Эяо. – Нгао уснет от сладкого дыма. Если Нгао не успеет уснуть, то почувствует небольшую боль. После обряда ребенок становится женщиной и может войти в дом мужчины. Мальчики проходят другой обряд, после которого ребенок становится мужчиной – охотником и защитником племени.

– У сиху тоже есть обряд испытания для мужчин, – кивнула Нгао.

Снаружи послышались голоса Нуо и Олана. Нгао хотела выйти к ним, но Эяо удержала ее.

– Не надо Нгао выходить, – сказала она. – Сейчас придут Оуи и Миа. Нгао не должна разговаривать с мужчинами перед обрядом.

Нгао отступила от выхода и осталась стоять посреди хижины. Отступивший было страх снова охватил ее. Снаружи послышался женский голос. Эяо присела перед очагом и разожгла огонь. Когда она отступила от разгоревшегося костра, вошла Оуи.

– Хорошо, – кивнула Оуи, и Эяо неслышно выскользнула из хижины.

Нгао испуганно сжалась. Эта женщина мать Нуо. Ей не понравилось, что сын Сиума решил взять в дом Нгао.

Оуи вытащила из свертка небольшой кожаный мешочек и высыпала часть его содержимого в огонь. Нгао рассмотрела серо-зеленый порошок, несколько стебельков и еще кусочки чего-то коричневого. Костер заискрил и задымил. В воздухе поплыл тяжелый сладковатый запах.

– Подойди, дитя, – обернулась Оуи.

Нгао робко подошла ближе.

– Дыши дымом, – Оуи подтолкнула ее ближе к костру. – Пусть дочь Тхена не боится и дышит глубже. Духи помогут Нгао пройти обряд.

Нгао глубоко вдохнула сладковатый дым. Голова приятно закружилась, тело стало совсем легким. Оуи отступила от костра к постели. Она что-то говорила нараспев, но Нгао уже ничего не слышала. Постелив на постель белую кожу, Оуи вышла из хижины. Нгао осталась стоять у костра.