Он погиб или его украли? Где он сейчас? Это мальчик или девочка? У меня было множество вопросов, но я понимала, что Рентон вряд ли на них ответит. Слишком тема для него болезненная. Придется разобраться во всем самостоятельно.

Настроение было напрочь испорчено, и я решила остаток дня провести в своей комнате. Поднялась на второй этаж и без проблем добралась до нужной двери. Я уже неплохо ориентировалась в замке. По крайней мере, в его жилой части.

Я открыла дверь, но так и не вошла в спальню. Замерла на пороге. Все дело в том, как выглядела моя комната. По ней снова прошелся ураган. Вещи разбросаны, новые платья — порезаны на лоскуты. Пух из распотрошенного одеяла усеивал пол и летал в воздухе подобно снежинкам.

Но хуже всего была надпись над камином. Уходи — именно так, с ошибкой. Алые буквы на бежевых обоях стали последней каплей. Стоило их увидеть, и я закричала.

На крик первой прибежала Камила:

— Авета, в чем дело? — подруга заглянула через мое плечо в комнату и ахнула. — Кто это сделал?

Я привалилась к дверному косяку и зажмурилась, чтобы не видеть надпись. Хорошо, она не свежая, и меня не накрыл приступ.

— Откуда мне знать? — прошептала я. — Но этому кому-то я точно не нравлюсь.

В коридоре раздался топот. Рентон спешил на помощь. Я только сейчас впервые задумалась, а где, собственно, расположена его спальня. Видимо, где-то неподалеку, раз он появился так быстро.

Следом за Камилой Рентон заглянул в комнату. Глубокая морщинка пролегла между его нахмуренных бровей.

— Тебе лучше перебраться в другую спальню, — заявил он.

— И заказать новые платья, — вздохнула я. — Но что это изменит? Тот, кто желает мне зла, имеет доступ в замок. Он доберется до меня в любой комнате.

— Ты знаешь, кто это сделал? — обернулся ко мне Рентон.

— Откуда? Мне и подозревать некого. Чарльз слишком медлительный, он бы неделю только резал платья. Кухарка так стара, что вряд ли поднимется по лестнице. Разве что поломойка возненавидела меня за то, что я заставляю ее убираться в доме.

— Это бред, — тряхнул головой Рентон.

— Согласна. Но тогда выходит, что врагов у меня нет.

Камила, между тем, вошла в спальню и приблизилась к надписи. Присмотревшись, она сообщила:

Камила, между тем, вошла в спальню и приблизилась к надписи. Присмотревшись, она сообщила:

— Это не кровь, а клубничное варенье.

Я удивленно уставилась на буквы. Варенье совершенно не вязалось с требованием покинуть замок. Его использование выглядело странно. Как чья-то нелепая шутка. Зато я могла без страха войти в комнату.

Я отправила Рентона подобрать мне другую спальню, а мы с Камилой тем временем собрали мою уцелевшую одежду. Ее было немного. Придется снова приглашать портниху. Если это продолжится, то род лордов северных земель разорится на моих нарядах.

— У меня все не идет из головы эта надпись, — призналась Камила. — Как будто ее сделал ребенок.

— Хм, — задумалась я, — а знаешь, похоже на то. Только ребенок мог додуматься до варенья. Взрослый бы использовал краску или настоящую кровь, чтобы напугать. Плюс он бы не сделал ошибку.

Мне было над чем подумать. Сперва мячик, затем погром. Возможно, я столкнулась с проказливым ребенком-духом.

Переезд занял остаток дня. Моя новая спальня была из числа хозяйских — огромная комната, обставленная с шиком, но без уюта. Белая с позолотой мебель, обилие зеркал, кровать с балдахином — все это чересчур для меня. Прошлая спальня нравилась мне намного больше.

Я не думала о том, кто здесь жил до меня, до тех пор, пока не заметила на столешнице трюмо выдавленное в дереве имя. Вивьен — прочла я.

Позже я спросила у Чарльза, кто это. Он угрюмо посмотрел на меня и крякнул в своей обычной манере. Но я не отставала и в итоге добилась ответа.

— Хозяйка, — нехотя проскрипел дворецкий.

— Погибшая жена лорда? — уточнила я.

Чарльз лишь пожал плечами. Его общительность на сегодня исчерпалась.

Любопытно, что он назвал Вивьен хозяйкой. Так, словно она до сих пор ею является. А кто тогда я? Временный жилец?

Все это не добавило мне спокойствия. В новой спальне меня мучила бессонница. Я просыпалась посреди ночи от ощущения чужого взгляда. Как если бы кто-то стоял в изножье кровати и буравил меня неприязненным взором. Но там, естественно, никого не было.

Я попросила Камилу ночевать со мной. Благо комната была огромной, и здесь нашлось место для еще одной небольшой кровати. Мы поставили ее в углу.

Но присутствие Камилы ничего не изменило. Чужая спальня словно отталкивала меня. Все здесь буквально кричало о том, насколько прошлая жена Рентона превосходила меня. Обстановка говорила о ее тонком вкусе, картины на стенах — о том, что она разбиралась в искусстве. Она музицировала — на это намекал клавесин у окна. Эти и другие мелочи бросались в глаза и дурно сказывались на моей самооценке. Как будто покойная соревновалась со мной. И, что самое обидное, я проигрывала.

Но были и хорошие новости. Приехала мама. Намного раньше, чем я ожидала. Рентон сделал все, чтобы сократить срок ожидания.

Ее привезли в карете. Я выбежала встречать ее на крыльцо. Мама, естественно, не отреагировала на меня. Не улыбнулась, не заключила в ответные объятия, но она хотя бы хорошо выглядела. Устала с дороги, но не исхудала.

Весь день я провела в заботах о маме — помогла помыться с дороги, накормила и уложила отдыхать. Я читала ей до тех пор, пока она не уснула, а потом тихонько покинула ее комнату. Вот только к себе не вернулась.

Рентон выполнил свою часть сделки. Пришла моя очередь выполнить свою.

С недавних пор я знала, где спальня Рентона — прямо напротив моей новой комнаты. Но я еще ни разу не была там, поэтому немного волновалась. Надеюсь, муж не решит, что я пришла исполнить супружеские обязанности. Я нервно хихикнула.

Вот она — дверь в святая святых. С виду самая обыкновенная. Я занесла руку и постучала. Ответом мне была тишина.

Что ж, я вздохнула с облегчением, попробую в другой раз. Я уже повернулась к двери спиной, когда та открылась. А счастье было так возможно. Еще немного и я бы ушла. Но нет, Рентон оказался на месте, а это значит, что шагать мне сегодня за край.

— Ты что-то хотела? — спросил Рентон, когда я обернулась.

— Моя мама приехала, — сообщила я.

— Мне доложили.

Как всегда разговаривать с ним было сложно. Немногословный, скупой на эмоции, вечно хмурый. Не человек, а грозовая туча. Умолкнув, он сверлил меня взглядом, в котором читался вопрос — что тебе нужно?