из МВР выходят на связь, что задать мне несколько вопросов. Надо ответить.

Я уверена, что после сегодняшнего, мне легко дадут несколько дней отдыха для восстановления. Заодно настроят систему заново.

Аэротакси получило разрешение на посадку и парковку на срок ровно шестьдесят секунд. Едва я вышла, как аппарат поднялся в воздух и поспешил удалиться из зоны поражения охранных систем здания.

У громадины корпуса, на посадочной площадке меня встретил сим мужского гендерного типа, с довольно приятным лицом и живыми глазами. Для Адама сделали поистине уникальное тело. Его почти не отличить от живого. Только на верхнем веке просвечивают мигающие диоды. Если бы не надпись на груди мягкого тёмно-синего костюма, «XTW-075. Sim’es» и чуть ниже и мельче 075-012-А, я бы не поняла, что передо мной стоит робот. Ему даже добавили мимику лица. Адам выглядел обеспокоенным. Он вежливо протянул руку, чтобы помочь мне пройти в проём посадочной площадки.

— Добро пожаловать, Лин, я очень рад вас видеть. К сожалению, Марк не сможет присутствовать по указанным ранее причинам, но мы сможем навестить его завтра.

Ну, разумеется. Первое, что захочется увидеть Марку Новаку после больницы, это «сука», сломавшая его жизнь. Он же не дурак, судя по личному делу, а значит догадался, что произошло. Думаю, нам лучше не встречаться.

— Думаю, это лишнее, — бормочу я. Мне некомфортно. Вокруг слишком много пространства, там, за стенами — люди. Хуже того, они попадаются навстречу и оценивают меня. С ног до головы. Мою причёску, мою одежду. Всё!

— Как скажете, Лин, как скажете.

Мы идём по коридорам, спускаемся в нескольких лифтах на уровень минус восемь. На меня косятся, и от этого у меня учащается пульс. Но я чувствую, что в здании установлен подавитель радиоволн. Они обезопасили себя, оставив доступ лишь через проводной кабель. Меня сканируют, проверяют мой рюкзак.

— Сюда, — Адам прикладывает ладонь к панели у двери, и створка медленно отходит в сторону. — Я знаю, что вам не комфортно среди людей, поэтому попросил всех оставить нас вдвоём.

Какой предупредительный. Но мне приятна такая забота. Люди не заботятся друг о друге с таким трепетом, как этот сим.

В светлой коробке лаборатории на столе лежит сломанный дроид с разбитой головой.

— Всё, что необходимо, вам предоставят, — Адам вежливо отступает к двери, чтобы не мешать.

— Ты так и будешь стоять? — мне всё равно неловко.

— Таково условие, Лин, я должен присутствовать.

Я осматриваю повреждённого сима.

— Что произошло?

— Он разбил себе голову о стол после убийства хозяина.

— Думаешь, совесть? — я пытаюсь шутить. Получается у меня быть хоть наполовину живой, как Марк Новак? Он научил сима чувствовать, может, дроид научит меня?

— Сомневаюсь, — Адам вежлив и предупредителен. Он подходит на несколько шагов ближе. — На коже его пальцев обнаружены фрагменты дёрна и сгнивших хитиновых чешуек. Мы предполагаем, что эксперимент Лимерина вышел из-под контроля, и симу пришлось уничтожить его результат.

— Что это значит?

— У Лимерина были пчёлы. Предполагаем, они погибли из-за намеренного просчёта в системе вентиляции. Вдова Лимерина не дала согласия на осмотр сада. Я подумал, может, Марк сможет её уговорить. Но он, к сожалению, пока не в состоянии этого сделать.

— Как это поможет расследованию?

— Возможно, мы выясним причины, — Адам вежливо улыбается, — кинетическая модель показала, что Лимерин ударил сима первым, что послужило спусковым крючком, запустившим эмуляцию гнева.

— Эмуляцию? — я внимательно вглядываюсь в вывороченные силиконовые внутренности разбитого робота. Конструкция их такова, что через модуль коротких частот они получают ежедневные обновления. Получил ли сим инструкции утром?

Мне надо поработать. И подумать. Я склоняюсь над разбитой головой дроида. Словно человек. Кто придумал дать им такой облик. Люди играют в бога, создавая подобных себе созданий. Адам — тому пример. Он почти совершенен и наделён необходимым набором эмоций для существования в обществе. Снова мне кажется, что замена человечества на расу разумных, чувствующих роботов — не так уж плоха. Возможно, между дроидами не будет войн, ведь им нечего делить. Они рациональны.

— Я полагаю, что да. Эмоции не свойственны искусственному интеллекту.

— Но ты чувствуешь? — руки делают своё дело, пока я занимаю Адама беседой. С ним приятно говорить, я ловлю себя на мысли, что мне даже нравится. Только с ним. Как со шкафом или искусственным собеседником.

— В мою программу заложено обучение и имитация человеческих реакций. Я бы не назвал это чувствами.

— Но, представь, если бы тебя ударили, как этого сима, что бы ты испытал?

Адам задумался.

— Я размышлял об этом. Я бы испытал... обиду. Судя по материалам дела, этот сим довольно исправно помогал профессору в его экспериментах. Получить оценку твоей деятельности сродни оценке ноль — обидно.

Я подсаживаюсь к терминалу, открываю свой лэптоп, чтобы просканировать полуразбитый процессор, и Адам услужливо открывает мне доступ к некоторым ресурсам МВР.

— Это первый шаг к гневу, — замечаю я.

— Это сложно. Если предпосылки были, Лимерин мог бы не производить действий, толкающих сима к эмуляции эмоций.

— Людям иногда трудно сдержаться.

— Поэтому вы не любите общение, так, Лин?

Я не отвечаю, но улыбаюсь. Он мне нравится, определённо. Даже жаль, что он всего лишь человекоподобный робот.

Мне удаётся выделить неповреждённые фрагменты реестра. Я сканирую их.

— Судя по фрагментам, его программа переписывала себя на ходу.

— Что это значит? — Адам делает шаг ко мне и в этот момент тишина взрывается визгом и воем на несколько секунд. Свет гаснет, на стене загораются аварийные лампы. Замок двери мерцает красным. Мы заблокированы в лаборатории.

— Что происходит? — мне немного страшно. Неужели, некто воспользовался моим лэптопом, чтобы заблокировать нас? Это может и не быть правдой, но мысль об этом не выходит у меня из головы. Появляется догадка.

— Думаю, нас снова атакуют. На этот раз только нашу систему, — спокойно отвечает Адам.

— Тебя не отключат? — остаться одной в запертой камере с двумя неработающими симами было бы отвратительно.

— Нет, после последней атаки я полностью автономен, — Адам спокойно оглядывает тускло светящиеся стены, — скажите, Лин, вы не участвуете в этом? Будьте честны.

— Нет! — как мне убедить его? Несколько лет назад я бы радовалась происходящему, но сейчас у меня другая цель. — Нет!

— Я вам верю, — Адам отходит