Мея помолчала, слушая, как о камень бьется вода. У него нет телефона. Ничего себе… Она не решилась спросить: ну и как это – жить без такой нужной вещи? Ей показалось, что парень выглядит смущенным, словно стыдится этого. Может, они слишком бедные? Может, у его родителей нет денег даже на самое необходимое? Она могла бы понять. У них тоже случались провальные периоды, когда все деньги уходили на другое. Главным образом на вино и таблетки для Силье.

– А где твои братья? – спросила она, чувствуя, что пауза слишком затянулась.

– Им пришлось остаться дома, – улыбнулся Карл-Юхан. – Вообще-то я хотел побыть с тобой наедине.

У Меи перехватило дыхание, она смотрела на воду. Ветер приносил с собой прохладу и аромат хвои. Приятное волнение все больше охватывало ее.

Карл-Юхан прижался лбом к ее щеке:

– Ёран просил узнать, нет ли у тебя сестры.

Мея улыбнулась:

– У меня нет ни сестер, ни братьев, во всяком случае, известных мне.

– Наверное, одиноко расти так?

Она пожала плечами.

– А твой папа, где он живет? – спросил парень.

Мея сглотнула комок, беспокойство легкой болью отозвалось в животе.

– Понятия не имею. Он сбежал еще до моего рождения. Мы никогда не встречались.

– Печально.

– Печально? – Она пожала плечами. – Трудно скорбеть по тому, чего у тебя никогда не было.

– А ты сильная, – с уважением посмотрел на нее Карл-Юхан. – Сам бы я никогда не справился в такой ситуации. Без моей семьи я ничто.

Он убрал волосы с ее щек, прищурился и стал разглядывать из-под своих длинных белых ресниц. Мея перестала дышать, она не слышала больше ни шума воды, ни жужжания комаров. Видела только, как Карл-Юхан отгоняет их.

– Пошли купаться?

Они бросились в озеро; вода была такой холодной, что сводило ноги, а зубы сразу стали выбивать барабанную дробь. Карл-Юхан плыл впереди, и Мея очень быстро отстала: пловчиха из нее никудышная. Дно было илистым, и стоять на нем было неприятно. Карл-Юхан повернулся и позвал ее к середине озера, где находилось скопление камней. Но она почувствовала прикосновение рыбешек и направилась к берегу:

– Я замерзла.

У Карла-Юхана с собой были полотенца, и Мея, намотав одно из них на мокрые волосы в виде чалмы, наблюдала, как он разводит костер. Его движения были точными и легкими, когда он ломал сухие ветки и обдирал кору с деревьев. Толстые сучья он без труда переламывал через колено. И к чему бы ни прикасались его шершавые ладони, на них даже самой крошечной ранки не оставалось. Ей бы так… Живет здесь всего-ничего, а вся в царапинах, и болячки постоянно кровили и чесались.

– Знаешь, я чувствую себя здесь неуютно, – призналась она, когда огонь взмыл вверх, дотягиваясь искрами до самого неба. – Как бы потерявшейся.

Карл-Юхан взял ее руку в свою и прикоснулся губами к царапине, украшавшей тыльную сторону ладони, отчего у Меи пробежали мурашки по коже.

– Я научу тебя всему известному мне, – сказал он и наклонился так близко, что их лбы коснулись. – И ты будешь чувствовать себя в любых дебрях хозяйкой.

Глаза парня сузились. Его голос действовал опьяняюще. Мея опустила взгляд на его рот, как бы призывая поцеловать ее. Когда он понял, чего она хочет, Мея проверила, зажмурился он или нет. По словам Силье, нельзя доверять мужчине, если он целуется с открытыми глазами. Если он не закрывает глаза, надо собирать вещички и сматываться.

Глаза у Карла-Юхана оказались закрытыми. Даже щелочки не осталось.

* * *

Ночь жила своей собственной жизнью, не учитывая пожелания и намерения людей. Порой, как накануне, она натягивала прозрачный наряд, демонстрируя себя во всей красе, но чаще закутывалась в плотную пелену тумана, не позволявшую разглядеть ничего, и у Лелле не оставалось никакого выхода, кроме как смириться. Прислонившись к капоту машины, он наполнял легкие смесью из сырого воздуха и табачного дыма. Света фар хватало только на то, чтобы видеть на метр вперед. В таких условиях двигаться дальше было не только тяжело, но и смертельно опасно, и ему пришлось с горечью признать, что продолжить поиски в эту ночь вряд ли удастся.

Шум мотора за спиной заставил его обернуться. Автомобиль, полицейский… Он услышал звук открывающейся дверцы.

– Черт, Лелле, нельзя ездить в такую погоду.

– Я что, по-твоему, еду?

Сквозь дымку ночного тумана Хассан казался гораздо меньше, чем был на самом деле. В руке его блестел термос. Подойдя к Лелле, он отвинтил крышку и наполнил ее дымящейся жидкостью.

– Могу сопроводить тебя домой, – предложил Хассан, протягивая крышку.

– И чем я там буду заниматься?

– Отдыхать, Лелле. Что-нибудь съешь, примешь душ, посмотришь телевизор. То есть займешься тем, что делают все нормальные люди.

– Нет. Нормальный – не про меня. Я не в том душевном состоянии. – Он сделал глоток, сморщился и сплюнул: – Что это за дерьмо?

– Белый чай из Китая. Говорят, очень хорош для кровообращения.

– Вот черт, а!

Лелле вернул крышку с чаем полицейскому. Хассан рассмеялся и сделал несколько больших глотков, всем своим видом показывая, что получает огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Лелле сунул в уголок рта сырую сигарету и не без труда зажег ее. Вообще-то, он был благодарен Хассану за компанию, хотя никогда бы не признался в этом.

– Микаэль Варг вломился ко мне вчера… Во время факельного шествия, – уточнил он.

– Ты шутишь?

– Не шучу. Пришел домой и обнаружил его в беседке. Он выпрыгнул из окна Лины. Вывихнул ногу.

– Почему же ты не позвонил мне?

– Сам разобрался.

Хассан прикрутил крышку на место и вздохнул:

– Могу я спросить, что ты с ним сделал?

– Да уж точно не угостил бабушкиным вареньем, если ты на это надеешься. Но я позволил ему уйти.

– Он пытался стащить что-то?

– Не-а.

Лелле посмотрел на огонек сигареты, которую держал между пальцами, и вспомнил испуганные глаза Варга. Впалые щеки… Слезы… Кажется, они были искренние.

– У него в бумажнике лежала фотография Лины. Она там без одежды.

– Из той поры, когда они были вместе?

– Ну да, надо думать.

Хассан втянул ноздрями туман, но ничего не сказал. Лелле швырнул сигарету в канаву и вытер влагу с лица рукавом куртки. К горлу подкатывала легкая тошнота. Было такое ощущение, что весь мир рыдает и… что скоро все станет известно.

– Ты же в гимназии преподаешь, – сказал Хассан. – Сам знаешь, какие теперь детки и как они относятся к фотографиям. Тут нет ничего необычного, приятель. Я с этим постоянно сталкиваюсь. Родители пишут заявления. Откровенные снимки расползаются в разные стороны и попадают не в те руки. Нынешней молодежи нравится экспериментировать. А рисковать они обожают. Для них это адреналин.