Мария Степановна перекрестилась, а следом за ней и притихшая Варвара Петровна.

— Нет, милая, сразу видать, что ты на первом этажу не жила. Опять же, вот еще беда: подвал. Уж какая от него сырость, холод. И все на первый этаж. До второго-то что дойдет, что нет, а там… Жуть! Вон у Ефимовых из сорок третьей обои клочьями свисают, все углы грибком проело, и ничего сделать не могут. И у всех, кто на первом, такая канитель. Потому — подвал!

— Да, об этом я не подумала. А что у вас за подвал такой, почему там сыро? Можно же привести его в порядок, воду откачать…

— И их, милая! Сперва ее надо откачать из мозгов у нашего начальства. А может, и не вода там, а похуже что… Сколько уж мы, старухи, писали про этот подвал — горы бумаги извели. При коммунистах наш ЖЭК еще хоть как-то шевелился. Хоть подпорки какие-то ставили, чтоб дом в тартарары не ухнул. А при этих, как их…

— «Новых русских», — подсказал «зеленый платочек».

— Ну! При этих-то — и не говори. Сначала мужик приехал какой-то, объявил, чтоб, значит, очистили все погреба: мол, аварийная ситуация, не положено.

Обещал, что будут капитальный ремонт делать. Ну, пошумел народ, пошумел, а что делать-то? Очистили.

Да только вместо ремонта повесили на наш подвал большой замок, и на том дело кончилось. Так с той поры закрытый и стоит — тому уж два года. Завалимся когда-нибудь в преисподнюю вместе с домом, и виноватых не найдешь.

— Господи, страсти-то какие! — перекрестилась Петровна. — А что ж ты, Степанна, про черных-то не расскажешь, что наш подвал захватили? Забыла? Ох, дочка, и страсти мы тут натерпелись, когда взрывы-то повсюду пошли!

Ага, кажется, близимся к цели! Выходит, здесь тоже побывали какие-то хачики.

— И ничего я не забыла! Забудешь тут, когда через это самое дело я чуть в ящик не сыграла, господи прости…

И Степанна с Петровной, перебивая друг друга, рассказали мне историю, разительно похожую на ту, что разыгралась в моем собственном доме.

В один прекрасный день бдительные старушки увидели, как к «офису номер два» подъехала машина, из которой вышли двое «черноусых, чернобровых молодцев удалых» и направились к наглухо задраенной двери подвала. Когда же они стали со знанием дела отпирать мрачное подземелье, любопытство аборигенок взяло верх над опаской, и они поинтересовались у незваных гостей, кто они и что они.

Кавказцы были предельно вежливы. Они объяснили, что взяли этот подвал в аренду у ЖЭУ, потому как помещение все равно пустует, а им, торговым людям, оно идеально подходит под склад. Ребятки обещали, что никоим образом не нарушат покоя в доме номер семнадцать, будут блюсти тишину и порядок, а главное — отремонтируют злополучный подвал. Последнее заявление окончательно сломало вялую оборону местных жителей, и они, можно сказать, сами поднесли захватчикам ключи от своей крепости. В образном смысле, конечно, потому как ключики у тех уже имелись. А как было не поверить? Ведь нельзя же завалить подвал товаром без предварительного ремонта! То есть завалить, конечно, можно, вот только продать потом этот товар будет нельзя.

Арендаторы осмотрели подвал, заперли его и умчались на своей машине, словно их и не было. Прошло несколько дней, в течение которых дом оживленно обсуждал открывшуюся перед ним радужную перспективу. Однако ни «фирмачи», ни рабочие-ремонтники не появлялись. И больше не появились — никогда. Зато у жильцов очень скоро появилось новое «развлечение»: звонить по всевозможным антитеррористическим организациям.

Дом номер семнадцать, можно сказать, отделался легким испугом. К счастью для него, ни кто туда ни какие мешки не затаскивал. Пришел вечно «веселый» участковый, спустился в подвал, вылез оттуда весь мокрый и объявил, что никакой бомбы нету, все это бабские враки, а ему теперь за вредность причитается.

Вот и все дела.

Я ахала, охала и всплески вала рукам и в тех местах; где требовалось.

— И что же, милиция не попыталась найти этих арендаторов?

— И их, а я почем знаю? Кто ж их искать-то будет, милая? Ведь бонбы-то и в сам деле не было, так чего же их искать…

Марь Степанна наклонилась ко мне и понизила голос:

— Вон в городе, говорят, один дом девятиэтажный даже вакуировали, да! Знать, там была бонба-то, а нас бог спас.

— Какие ужасы вы мне рассказали! Ой, а может, у вас тут был этот, ну, которого в газете печатали? Вы видели? — поинтересовалась я и достала из сумочки воскресный номер «Тарасова».

Бабулька сдвинула очки на самый кончик носа.

— И их, да что тут поймешь-то? Обедала ты у него на роже, что ли? И темно уже совсем… Глянь-ка, Петровна.

— Да видела я, — отмахнулась подружка. — Мне сноха про энтого нехристя читала. Нет, не он это. Такого среди тех черных не было, точно.

— Ох, проходу нет от этих торговцев. Стоят со своими бананами да лимонами: «Дэушка, дэушка, купи!»… — И я в точности описала того фраера, с которым ругалась сегодня у Сенного.

— Ловко ты это, милая! — хихикнула моя будущая хозяйка. — Такие они и были, эти-то. Точь-в-точь.

— Ну, уж прямо-таки оба совсем одинаковые?

— Да кто их там разберет! На что они тебе сдались-то? Один вроде повыше, волос кучерявый и борода тоже. Глазами так и зыркает, так и зыркает. Верно, Петровна? А другой — метр с кепкой, плешивый, с брюшком. Мордастый такой, небритый. И еще шрам на роже, вроде как ножом кто полоснул. Вот здеся, — показала Мария Степановна.

— Верно она говорит, дочка. И уши торчком — у энтого второго, что с плешью. Весь волосней оброс, чисто мартышка.

Стало быть, здесь точно побывал он — мой знакомец Рафик. Кроме него, есть еще один гоблин, это по меньшей мере. А хозяин, значит, на улице Крайней не засветился… Умно, Лечи, умно!

Я спрятала газету обратно в сумку.

— Вот вы говорите, раз бомбы не было, так не надо и искать этих типов. А я думаю, вы не правы, Марь Степанна. Надо их найти и проверить. Ведь зачем-то же они арендовали ваш подвал! Может, их кто-то спугнул, и они просто не успели подложить бомбу Интересно, где они могут быть сейчас? Вы случайно не знаете?

Марии Степановне надоело тянуть кота за хвост.

— Да пес их знает, куда они подевались! Тебе-то что за забота? Вот пристала как банный лист… Фатеру пойдешь смотреть, что ли? А то я тут с тобой продрогла совсем.

— Завтра, Марь Степанна. Сегодня уж поздно, а мне еще семь верст киселя хлебать. Завтра приеду пораньше, и мы с вами все обсудим. Номер квартиры я запомнила.

— Ну, завтра так завтра, дело хозяйское. Приезжай, жиличка, буду ждать. Ты идешь, Петровна?

— Нет, Степанна, я, пожалуй, еще посижу чуток.

Сына с работы дождусь. Ты иди, иди.

Когда «роговые очки», распрощавшись, исчезли в подъезде, я тоже поднялась со скамеечки. Обидно, но надо было признать: визит на улицу Крайнюю, на который я возлагала большие надежды, принес копеечный результат.