Страшилище, покачиваясь, решало, что ему делать. Оно переводило взгляд с Нищей Красавицы на нитку пестрых бусин в моей руке, думая, вонзить ли зубы в белую плоть или схватить переливающуюся всеми цветами радуги приманку. Раздвоенный язык трепетал, а когти скребли засохшую землю.

Внезапно, огласив равнину душераздирающим воплем, эта тварь откинула назад голову, сделала крутой поворот и потопала по направлению ко мне.

Я продолжал отступать, желая отвести этого людоеда подальше от Нищей Красавицы. И тут произошла ужасная вещь…

Я споткнулся о труп Котелка, валявшийся неподалеку, и рухнул на землю, выронив свой меч.

Чудовище решило воспользоваться удачным моментом. С оглушительным ревом шишковатая тварь бросилась вперед и, клацнув зубами, ухватила меня за левую руку, ту, в которой я держал ожерелье из фальшивых драгоценностей. Клянусь вам, если бы не моя броня, он откусил бы мне кисть целиком. И теперь крепкие челюсти держали меня мертвой хваткой.

Ползучая гадина, рассвирепев от того, что ей никак не удается дотянуться до сверкающих бусин, начала неистово мотать головой из стороны в сторону. Я болтался в зубах у этой твари, как тряпичная кукла.

Последнее, что я помню, — это стремительно приближающийся ко мне огромный валун…

Потом — чернота…

Наконец я очнулся и понял, что меня волокут по каменистой пустоши и что крепкие челюсти все еще сжимают мою руку. Чудище вцепилось в меня, как голодный пес в брошенную кость. Оставался только один выход. Я всегда прибегаю к такому приему, когда оказываюсь в безвыходном положении.

Я притворился: мертвым.

Сквозь пыль и грязь, почти в кромешной мгле я сумел различить небольшой проход меж камней, которыми была усыпана безлюдная равнина. Проталкиваясь сквозь узкую щель, эта гадина постоянно ударяла мое тело об отвесные стены. Она не выпускала мою руку, пока не добралась до своего вонючего логова.

И даже внутри пещеры мерзкое создание продолжало таскать меня туда-сюда до тех пор, пока ожерелье не выпало из моей безжизненной руки. Радуясь победе, чудовище бросило меня на землю. Я откатился в угол и застыл, притворившись мертвым, пока отвратительная тварь обнюхивала свою добычу и забавлялась игрой с грошовыми побрякушками.

Я приоткрыл один глаз: в мрачную берлогу пробивался сверху лишь тусклый лучик лунного света. В темноте я заметил, что монстр играет бусами, свисавшими из пасти, и различил его морду, приблизившуюся ко мне. Чудовище опять угрожающе зашипело, и я, впав в отчаяние, испустил стон. На первое блюдо он получил безделушку, на второе сожрет меня с потрохами. Что мне было делать без меча? Я понимал, что защищаться мне нечем.

«Какой печальный конец, — с грустью подумал я, — став обедом для дракона, завершить жизнь в его чреве».

А я-то считал, что дракон — это местное суеверие! Мне нужно было повнимательнее прислушаться к легенде Павлина. Во всех историях есть доля правды. Конечно, тогда меня сбило с толку само слово «дракон». Для меня драконы были сказочными существами, жившими только в народных преданиях, — эдакие трехглавые огнедышащие твари с перепончатыми крыльями и раздвоенным хвостом. Таких драконов действительно не было на свете. И чудовище, нависшее надо мной, по сути дела, тоже не было драконом. Но когда оно раскрыло свою зубастую пасть и дохнуло на меня гнилостным запахом, я подумал, что слово это вполне подходит для обозначения мерзкого пресмыкающегося.

Я медленно встал на ноги и замер, сжав кулаки. Если этот монстр проглотйт меня, постараюсь хотя бы застрять у него в глотке.

Плотоядно урча, дракон начал придвигаться ко мне.

И тут, совершенно внезапно, тоненький луч света, проникающий в логовище дракона, закрыла чья-то тень.

— Сэр рыцарь! Сэр рыцарь! — позвал меня кто-то.

Я узнал голос Нищей Красавицы.

Чудовище, услышав человеческий голос, на секунду остановилось.

— Вот, держите! — крикнула мне девушка, и тотчас же что-то со звоном упало на дно пещеры.

Я протянул дрожащую руку и нащупал рукоять меча. Оружие подоспело как раз вовремя — громоподобная ящерица, распахнув пошире свою стозубую пасть, собиралась опять броситься на меня. Могу поклясться чем угодно, что я видел остатки непережеванной пищи, которые застряли у этой гадины меж зубов.

— Вот тебе, подавись! — в бешенстве закричал я, бросая свой клинок в разверстый зев плотоядного чудища.

Оно зарычало, заворчало, захрипело, и я, крепко ухватившись за меч, сунул его еще глубже в глотку монстра. Моя рука погружалась все глубже в темную пасть, пока лезвие клинка не проткнуло пищевод, желудок чудовища и наконец его черное сердце. Кровь и желчь окатили меня с головы до ног и разлили по пещере непереносимое зловоние. Вытащив меч из нутра гигантского чудовища, я смотрел, как мой противник тяжело опускается на каменный пол пещеры. Вскоре тело древнего пресмыкающегося застыло: чудовище испустило дух.

Я поднял глаза. Нищая Красавица стояла на пороге пещеры: она спустилась ко мне.

— Ах, сэр рыцарь, — воскликнула девушка. — Даже не знаю, как вас благодарить!

«Ну уж попробуйте как-нибудь», — подумал я.

— Я перед вами в вечном долгу, сэр рыцарь. Скажите мне, как я могу отплатить за вашу доброту, и я сделаю все, что вы пожелаете. Клянусь… Спасибо вам огромное…

Такого я не ожидал.

— Не за что, — скромно ответил я. — Для Вольного Рыцаря это сущие пустяки. День работы — и все дела.

Я вытащил из-за пояса самодельный факел — связку прутьев, опущенных в смолу.

— А теперь давайте-ка посмотрим, что тут есть.

Я достал огниво: посыпался сноп огненных искр, и сухое дерево тотчас же запылало, ярко осветив пещеру.

У Нищей Красавицы даже перехватило дыхание: то, что мы увидели перед собой, внушало неимоверный ужас. Труп убитого чудовища лежал у наших ног в луже желчи и крови, которая успела пропитать толстый слой пыли. Рубцы, шрамы и рваные раны украшали его смердящее тело.