Он уложил меня на холодный камень, пока я цеплялась за его одежду руками. Да, одежда с драконов не исчезала. Слава богу. Не представляю, как смотреть ему в глаза, если бы Макон еще и мелькал передо мной постоянно голый.

– Не вижу… – прохрипела я, моргая. – Я ничего не вижу… Но плевать, полетели. Мы должны спешить.

– Да как? Если ты не можешь удержаться на моей спине!

– Я постараюсь, – кивнула я, поднимаясь. – Давай еще раз.

Макон приблизился едва ли не в упор.

– Что с тобой? Почему ты слепнешь, пока мы летим?

Я проморгалась и качнула головой.

– Пустота. Она… врывается в мое сознание. Я словно перестаю существовать в этот миг. Ты хочешь, чтобы я держалась крепче, но в этот момент для меня не существует ничего: ни тебя, ни земли, ни меня самой. Она близко, Макон. Я чувствую ее. И мы должны спешить, чтобы остановить ее. Долго еще до Чертога?

– Нет… Ты только держись, Марина. Схватись за меня и ни за что не отпускай. Ладно?

Я кивнула, отворачивая лицо от холодных порывов ветра. Макон тоже запрокинул голову.

– Странно, давно должно было светать…

– Рассветов больше нет, Макон. Так что не жди. Его не будет.

Он побледнел, бросив взгляд на свинцовое небо.

– Как это возможно?… Разве можно выжить в кромешной тьме?

– Нельзя. Поэтому перекидывайся. И полетели.

Макон кивнул и в мгновение ока рядом со мной оказался огромный кремниевый дракон, который позволил взобраться к нему на шею. Я ухватилась за выступы и вжалась всем телом в его шею. Ладно, Пустота. Я знаю, ты хочешь остановить меня, но я не сдамся. Не для этого я прошла весь этот путь, чтобы умереть на подступах к Сердцу.

Стоило Макону подняться в воздух, как мир перед моими глазами снова потемнел. Я легла грудью на драконью шею, стискивая пальцы так сильно, как только могла. Нельзя падать. Макон больше не должен останавливаться из-за меня!

Следом за зрением исчез слух. Мир погрузился в тишину.

Пустота снова и снова демонстрировала мне свою мощь, пытаясь сломить дух и уверенность. Она надвигалась на Гийлир стремительно, со всех четырех сторон света, стараясь как можно быстрее сомкнуться над Чертогом. Поглотить Сердце Стихий и уничтожить мир драконов.

Ослабшие стихии не могли дать ей отпор. Они проигрывали ей в Рейнхолле и гибли в пустынных песках. В воздухе и в море. Эта битва для них была проиграна.

Я едва дышала от боли, которая передавалась мне от них. Они не сдавались, продолжали сражаться. Стоять за свой мир, хотя знали, без моей помощи им не выстоять.

Раньше я очень мечтала увидеть наяву драконий оплот, но приближение к Драконьему Чертогу прошло мимо меня, ослепшей и оглохшей.

Оставалась только вибрация под моими пальцами, Макон рычал, хотя я не слышала его, только чувствовала всем телом.

И эта дрожь была единственной ниточкой, связывающей меня с реальностью.

Хм… А с чего вдруг Макон рычит?

Дракон стал резко подниматься, как кабинка на американских горках, и мне пришлось схватиться еще крепче, чтобы точно не рухнуть. Теперь уже назад. И если раньше, я почти лежала на нем, то теперь приходилось держаться всеми руками и ногами, поскольку казалось, я вишу на отвесной стене.

А потом дракон дернулся в сторону. Ветер пронесся мимо щеки, опаляя жаром. О боже… Что происходит?

Я крепко-крепко зажмурилась и распахнула глаза. Ну же!

Тогда же я увидела еще один залп из пушки на стене. Гарпун пролетел на этот раз с другой стороны, а дракон метнулся вправо. Впереди простирались каменные стены, терявшиеся в темноте.

В Макона стреляют? В самом Чертоге? Господи, что происходит, что Этель дошла до такого?

Макон снова взревел, выдыхая кремниевое пламя… И на крепостной стене стало на одно каменное украшение больше.

А после взмыл вверх, теряясь в черных грозовых облаках. Стихия ревела, ветер бросался, рвал одежду и крылья с ожесточением голодной дворняги. Глаза слезились.

Макон резко спикировал вниз, выныривая над острыми красными крышами. Город терялся во тьме, а впереди темнела махина Чертога.

Сердце забилось чаще. Скорее. Скорее! Я пригнулась к его шее, подчиняясь инстинктам, когда снизу и слева снова ударили гарпуны. Макон снова увернулся.

Я ахнула, когда увидела драконью стаю, взявшую Чертог в оцепление. Но ведь Макон – Старейшина королевы, его должны пропустить!

Мы неслись, не замедляя скорости, а драконы впереди, как в замедленной съемке, раскрывали пасти. Ладно, огнем они не умеют дышать, но у них и без этого хватает способностей!

Подтверждая мои мысли, внезапный смерч налетел сбоку, подхватывая тяжелое драконье тело, словно пушинку. Макон с трудом выровнялся.

И тогда на него обрушился снегопад.

Макон заревел, предупреждая драконов то ли о том, что он свой, то ли о том, что он и не подумает останавливаться, если они не прекратят нападать на него сию же минуту.

Макон был больше речных и воздушных драконов, которые несли караул вокруг башен Чертога. И к тому же он шел, как таран, набирая полные легкие воздуха. И каждый, кто встал бы у него на пути, просто превратился бы на этой высоте в булыжник.

Гвардейцы пытались остановить его новым потоком ветра, но Макон выдохнул. Утративший яркость мир осветили серебристые всполохи кремниевой магией. А после, выставив увенчанную шипами голову, Макон просто протаранил стену башни.

Вот это я называю эффектное появление!

Я пригнулась, вжимаясь всем телом, пока он таранил треснувшую кладку. Разломав проход, кремниевый дракон стал расширять его ударами мощных крыльев.

На этот раз никто и не думал вставать у него на пути.

Я услышала крики, и увидела далеко внизу ту самую залу, в которой без труда разместился бы огромный король-буревестник и другие представители драконьих стай. Она поистине была величественной и огромной.

В центре залы вращалось Сердце Стихий. Его поверхность мигала, и я хорошо знала, что это значит.

Ниже, в круглом, словно арена цирка, пространстве, ограниченном тремя мраморными ступенями, прикованный к Альтарю, стоял Эрик. Мое сердце сделало кульбит, забившись где-то в горле, а по венам растекся хорошо знакомый жар.

Но он был еще жив. Мы успели.

Буревестник стоял, смело запрокинув голову, и был единственным среди шаманов в разноцветных одеждах, кто не разбегался в ужасе, кто куда, пока Макон продолжал разносить потолок, расчищая себе проход.

Камни падали сверху, но не долетали до исполосованного трещинами Сердца Стихий. Отскакивали в какой-то миг от невидимого барьера, а значит, эти обломки не могли причинить никакого вреда и Эрику, который стоял прямо под артефактом, руками и ногами прикованный к ритуальному Алтарю.