В считанные месяцы нелегальный украинский спирт оживил экономику региона. В республике открылись десятки ликеро-водочных заводов. По данным МВД, к началу 1996 года в Северной Осетии работало 170 автоматизированных линий по розливу водки производительностью до шести тысяч бутылок в час. Под производство водки перепрофилировались все многочисленные консервные заводы советских времен и даже предприятия ВПК. К примеру, крупный ликеро-водочный завод возник в цехах военного завода «Бином» во Владикавказе, где делали резисторы для армейской радиотехники. По данным «Огонька»[28], розлив водки на «Биноме» контролировал лично министр транспорта Северной Осетии Казбек Баев. Впрочем, у каждого сколь-нибудь влиятельного чиновника в республике были свои «подшефные» водочные заводики[29].

Производство водки шло повсеместно. Крупные ЛВЗ принимали спирт от частных лиц — тех самых, кто приходил к разгрузке цистерн с ведрами и канистрами. В оплату спирта завод отгружал частникам в розлив уже готовый продукт — приготовленную на заводе водно-спиртовую смесь. Ее закатывали в бутылки во всех гаражах и на приусадебных участках республики. По утрам «КамАЗ» оптовиков объезжал дома частников, скупая готовую водку, которая после этого отправлялась по российским регионам.

«Помню, что водку „катали“ все, кто имел хоть какую-то возможность, — вспоминает[30] московская журналистка, уроженка Владикавказа Нонна Дзиваева. — Водку производили в промышленных масштабах и маленькими партиями в больших и маленьких цехах. Легальных, полулегальных и совсем нелегальных. Катали во дворах, в сараях, да просто дома. Вчерашние обычные рабочие спиртзавода открывали свои цеха и в одночасье богатели, становясь „водочниками“, а директор спиртзавода считался самым богатым человеком в республике. Как грибы после дождя стали расти новые, огромные дома этих самых „водочников“ с башенками и большими воротами. Мечтой девушек стало выйти замуж за водочника. А мечтой мальчиков — открыть собственный цех».

С брендами в Осетии никто не заморачивался: большинство водочников использовало бесхозные советские бренды «Столичная», «Русская», «Пшеничная», «Московская особая». Вложения в маркетинг были излишни: водка из Осетии стоила значительно дешевле самых неказистых эконом-брендов заводов из Подмосковья и Тулы.

Но больше всех зарабатывали те, кто вкладывался в поставки спирта. Литр спирта на Украине в 1995 году стоил 42 цента, затем к весне 1996 года из-за ажиотажного спроса цена выросла до 72 центов. На бирже в Ардоне цена за литр была уже втрое выше — 2,2 доллара. Даже с учетом всех накладных расходов, взяток и поборов организаторы поставок имели рентабельность в 180 %. Именно из их среды выросли главные осетинские алкобароны, крупнейшим из которых стала бесланская фирма «Исток» Таймураза Бокоева.

Учитывая масштабы возникшего на ровном месте бизнеса, местные власти не могли о нем не знать. И хотя с точки зрения закона он был совершенно нелегальным, хитрый президент Галазов рассудил, что другого шанса оживить экономику и наполнить региональный бюджет у него не будет. Однако первый шаг Галазова был ошибочным. 24 августа 1995 года он подписал указ о создании при правительстве республики департамента спирто-водочной промышленности, который возглавил предприниматель Юрий Худалов. Спустя четыре дня президент собрал в своем кабинете представителей крупных водочных заводов, которым представил нового куратора и объявил о начале новой жизни. «Пора прекратить произвол в этой отрасли, — объявил Галазов. — Средства от производства и реализации алкогольной продукции должны поступать не в карманы отдельных дельцов, а в бюджет республики». Утром следующего дня Худалов был расстрелян из проезжавшей машины прямо на выходе из собственного дома во Владикавказе. Убийц так и не нашли, но было понятно, что расстрел — дело водочников-беспредельщиков, не желающих делиться доходами с государством.

К тому времени убийства, перестрелки и похищения людей во Владикавказе стали обыденным делом. Выбираться вечером из дома было опасно. «В наш дом периодически приходили дальние родственники, даже немного связанные с водочным бизнесом, и сообщали о похищении своего сына, которого надо было выкупить. Вся родня скидывалась кто сколько мог. Кого-то выкупали живым. Кого-то нет», — вспоминает Нонна Дзиваева.

Власти все же смогли найти компромисс со спиртовыми баронами. По инициативе президента Галазова был создан внебюджетный фонд — акционерное общество «Социальная сфера Осетии», куда поставщики спирта отчисляли мзду — по семь тысяч долларов с каждой цистерны. Из этой кубышки финансировались проекты, на которые не хватало денег в бюджете, и, конечно же, любимый клуб президента — «Спартак-Алания». Между властью и водочниками-нелегалами возник негласный договор: те платят, а взамен президент закрывает глаза на криминальную составляющую их бизнеса и обеспечивает крышу осетинской водке в Москве, где уже начало копиться недоумение и недовольство возникшей ситуацией. Сколько таких цистерн прошло через станцию Ардон — не знает никто. На заседании Государственного таможенного комитета в начале 1996 года руководитель таможни Анатолий Круглов называл цифру 500 — очевидно заниженную в несколько раз. Официальную статистику спиртового транзита из Украины никто не вел, а для федеральных СМИ бизнес на Кавказе оставался малоисследованной темой.

«Американская схема»

К началу 1996 года производители с «большой земли» уже не скрывали раздражения по поводу засилья осетинской водки, в невероятных объемах расходившейся по всей стране. Для борьбы с осетинской экспансией крупнейшие игроки на рынке пролоббировали через государственный таможенный комитет принятие нового порядка оформления транзитных перевозок. По новым правилам, организатор поставок водки из условной Украины в третью страну через территорию России должен был при отправке оплатить таможенную пошлину на депозит таможенного комитета. Деньги возвращались только после того, как транзитный груз покидал территорию России. Так как «украинская схема» была построена на беспошлинном провозе спирта в Россию, это решение поставило на ней крест.

Однако многочисленные осетинские ликеро-водочные заводы работали с неполной загрузкой совсем недолго. Уже к лету 1996 года серый украинский спирт успешно заменили еще большими объемами из США и Европы. Новая схема, оказавшаяся еще успешней прежней, возникла благодаря осетинским водочникам «первой волны», особенно владельцам бесланского «Истока». Заработав на поставках нелегального спирта из Украины, они задумались о легализации своего бизнеса. Это было исключительно прагматичное решение: вести большой бизнес, опираясь на поставки сырья по нелегальным каналам, было прибыльно, но это несло с собой и очевидные риски потерять все в один момент. Поэтому ими было принято решение инвестировать в строительство собственного спиртового производства.