Что касается Галлеаци-Лизи, то его политические события волновали крайне мало: он и без того катался как сыр в масле. Его врачебная слава росла, хотя для этого он пальцем о палец не ударил. Он назначал диеты для улучшения пищеварения Папы, чай из ромашки против бессонницы, витамины для укрепления здоровья и те или иные антибиотики, если у Папы случался кашель. Для всех этих повседневных медицинских забот не нужно было быть высококлассным специалистом. Тот факт, что Галеацци-Лизи приказал установить в покоях Папы механическую лошадь для физических упражнений, а во время аудиенций окутывал всю залу дезинфицирующими средствами для борьбы с микробами, относится не к медицинским достижениям, а скорее к медицинским курьезам.

Однако в январе 1954 года перед папским лейб-медиком встали совсем иные задачи. Его пациент страшно исхудал и был белым как мел, его мучила хроническая икота, а спать он мог не больше двух часов. В феврале его состояние обострилось. Он кашлял кровью и больше не мог удерживать в себе жидкую пищу. Галеацци-Лизи составил врачебный бюллетень, который был больше похож на обоснование своего решения об отставке, чем на медицинский диагноз. Члены Курии Святого престола уже не надеялись на выздоровление больного и просили кардиналов держаться поблизости, чтобы в случае необходимости немедленно приступить к избранию нового Папы. В этот момент в Ватикан приехал доктор Рауль Ниганс, сторонник метода лечения путем введения пациенту молодых клеток. Его пригласила монахиня и экономка Папы Пасквалина. Пий XII и Галеацци-Лизи и раньше встречались со швейцарским медиком. Его приезд не обеспокоил главного ватиканского врача: он не видел никакого вреда в том, что его коллега подтвердит безысходность положения Папы.

Но Ниганс приступил к интенсивному лечению. Он давал больному пить маленькими глотками ледяную воду, что избавило того от икоты и кровоизлияний в желудок. Следующим этапом была инъекция клеток, извлеченных из эмбриона ягненка — Ниганс занимался трансплантацией людям тканей животных. Это и сейчас в медицине считается весьма рискованным шагом, но в случае с Пием XII все прошло великолепно. Папа снова мог нормально питаться, да и сон его стал значительно лучше и дольше. К нему вновь возвращались силы. В папской Курии стали поговаривать о чуде, а Ниганс и его метод лечения молодыми клетками стал на какое-то время темой номер один в мировой печати. Швейцарский «чудо-доктор» стал известен всему миру, а о его коллеге Галеацци-Лизи уже никто больше не заговаривал.

В декабре 1954 года верховному понтифику снова потребовалась медицинская помощь. Он переносил слишком тяжелые документы и повредил внутренние органы: диафрагма зацепила часть верхней стенки желудка и разорвалась. В результате Папу начали мучить непереносимые боли в желудке, удушье, а также снова икота и кашель с кровью. Сестра Пасквалина вновь вызвала доктора Ниганса. Разумный и вдумчивый швейцарец предпринял умелый тактический ход, который позволил бы сделать все возможное для спасения пациента и при этом потешить самолюбие коллег. Вместе с Галеацци-Лизи он собрал врачебный консилиум, и, таким образом, в дело включились еще трое известных итальянских профессоров медицины: Рафаэле Паолуччи, Антонио Газбарини и Луиджи де Стефано.

Однако консилиум перерос в сумасбродную склоку между экспертами. Трое итальянцев настаивали на немедленной операции, тогда как Ниганс отказывался ее проводить, полагая, что пациент слишком плох для такого вмешательства. Главный ватиканский врач Галеацци-Лизи не имел собственного мнения на этот счет.

Семидесятидвухлетний доктор Ниганс, ссылаясь на свой долгий хирургический опыт, утверждал, что аргументы итальянских врачей противоречивы. Тогда Паолуччи в гневе покинул консилиум, чтобы устроить пресс-конференцию и на ней яростно обрушиться на Ниганса. Но Газбарини, Галеацци-Лизи и де Стефано поддались убеждениям швейцарца. Его план был таков: обезболить диафрагму точечными инъекциями, на короткое время приподнять ее, чтобы ввести в желудок картофельной кашки, что сделало бы его тяжелее, заставило бы опуститься вниз и окончательно освободить диафрагму. Гениальная идея! Гениально было и то, что Ниганс доверил исполнение своего плана доктору Газбарини. Благодаря этому на врачебном фронте воцарился мир. Профессор Галеацци-Лизи теперь уже не играл никакой заметной роли. Папе Пию XII стало значительно лучше, и он еще три года прожил в добром здравии.

Окончательная катастрофа случилась 8 октября 1958 года. У Пия XII случился спазм аорты, и он впал в кому. Газбарини давал ему лекарства, стимулирующие кровообращение. Кроме того, он созвал своих коллег — в итоге у постели больного собралось семеро врачей. Один из них, профессор Галеацци-Лизи, носил под полой скрытую фотокамеру и тайно отмечал любопытные детали лечения, чтобы позже предоставить прессе хорошую историю и иллюстрирующие ее фотографии. Им предстояло появиться во многих газетах и журналах…

Пий XII скончался 9 октября 1958 года. Галеацци-Лизи как папский врач был ответственен за бальзамирование тела. Многовековая традиция давала возможность скорбящим верующим в течение нескольких дней проститься со своим пастырем. Обычно для этого из тела извлекали внутренние органы, а кровь заменяли консервирующией жидкостью. Но Галеацци-Лизи пошел своим путем. Он решил не вскрывать тело, а выдержать его в ванне из смеси ароматических масел и потом завернуть в прозрачную пленку. После этих процедур тело приобрело очень неестественный вид. Кроме того, о консервации уже не могло быть и речи. Понтифик, выставленный для прощания в гробу, издавал такой сильный запах разложения, что окружающие его часовые часто падали в обморок. При перенесении тела в собор св. Петра можно было слышать, как из гроба доносилось бульканье: на каждой неровности дороги из трупа выходили наружу образованные гниением газы. В целях предосторожности в соборе он был выставлен так высоко, что участники траурной церемонии не могли разглядеть его лица и рук. В конце концов у папы Пия XII даже ввалился нос, бывший его характерной чертой.

Профессор Галеацци-Лизи позже написал книгу под названием «В тени и в свете сияния Пия XII». Общественный интерес к ней был довольно скромным. Врачебная палата отозвала у него разрешение на работу, однако споры бывшего медика с оппонентами продолжались. Юридические баталии еще не были завершены, когда в ноябре 1968 года Галеацци-Лизи умер от болезни сердца. После этого его дело было закрыто, по крайней мере формально. Ибо Галеацци-Лизи представляет собой поучительный пример самовлюбленной посредственности даже в наше время, время «Большого брата», пластических операций и открытого демонстрирования самых тошнотворных непристойностей.

Тео Морелль был в ужасе. Почти девять лет он прослужил врачом своему фюреру, скормив ему тысячи таблеток и сделав тысячи уколов. Было время, когда Гитлер не решался выйти из собственной комнаты без своего «министра по таблеточным делам», как иронически называл этого медика Герман Геринг. Но теперь, 21 апреля 1945 года, фюрер больше и знать о нем не хотел. Оба они — врач и его фюрер — были в плачевном состоянии и дрожали. У медика дрожь была вызвана страхом; у его пациента несколькими днями ранее был диагностирован так называемый дрожательный паралич. Сейчас врач предлагал инъекцию кофеина, чтобы побороть истощение и усталость диктатора. Но Гитлер, пусть и страдавший медикаментозной зависимостью, чувствовал, что пора поставить точку в их отношениях. С ним случился один из его пресловутых приступов гнева, и он взревел: «Да вы хотите ввести мне морфию!» Он приказал смущенному врачу немедленно снять форму лейб-медика. «И забудьте, что мы с вами знакомы!» Бесславная развязка так тяжело подействовала на Морелля, что он упал без сил и зарыдал как ребенок.