Я представила. Что же я наделала? Раньше я бы просто открыла кошелек и возместила причиненный мною ущерб. А теперь у меня в кармане всего сорок пять с половиной долларов. Ужас!

Мы свернули в очередную улочку и оказались на пустыре.

– Все. Стоп, – сказала Галя, останавливаясь. – Хорошо, что я кеды обула. На каблуках так не набегаешься. Да! Я-то раньше думала, что живу интересно! Видимо, ошибалась. Вот ты живешь круто! У тебя всегда так?

– Ага. Почти.

– Супер! Так что делать будем?

– Не знаю. Раньше я думала до Пуны на автобусе доехать, а оттуда на чем-нибудь до Гоа добраться. Но теперь уж и не знаю… Пуна в другой стороне, а Гоа, судя по всему, уже рядом. Только как туда доехать? Вот вопрос.

– Смотри, видишь? Там шоссе какое-то.

Я посмотрела направо. И точно, за полями и пальмовой рощей виднелся тоненький серый ручеек, похожий на муравьиную тропу.

– А как мы до него доберемся? Километров десять топать, если не больше.

– Не больше. Сейчас рванем через поля, и делов-то. Часа за два дойдем, – бодро кивнула в сторону шоссе Галька.

– Под дождем? По пересеченной местности? Галь, ты с ума сошла?

– Сама ты дура! – рявкнула обидевшаяся Галя. – Хочешь, чтобы тебя нашли? Ну так и оставайся здесь, в конце концов, это не я автобус угробила. Я ее на себе тянула, как дура, а она еще и обзывается!

– Да не обзываюсь я. Просто не знаю, как мы доберемся.

– По отдельности, – угрюмо бросила она, направляясь к полю. Незаметно мы поменялись ролями.

– Галь, постой! Я без тебя пропаду! – смиренно засеменила я за своей могучей компаньонкой. Если мы в грязи завязнем, будет хоть кому меня вытащить.

Галя меня не обманула. Часа через четыре, вместо обещанных двух, перемазанные красной грязью, усталые и злые, мы вылезли на дорогу из глубокой канавы. Пару раз мы оскальзывались и срывались обратно в жидкое месиво на дне канавы, поэтому, оказавшись наконец на твердой почве, просто повалились без сил на обочину.

– Вряд ли кто-нибудь согласится посадить нас в свою машину в таком виде, – полежав минут десять, проворчала я.

– Зато никто нас не узнает, – парировала Галя.

– Это точно, – согласилась я, взглянув на подругу.

Платок она давно выбросила, он намок и все время съезжал ей на нос. Волосы, лицо и руки Галины были покрыты ровным слоем подсыхающей грязи. Будем надеяться, что она лечебная… Одежда превратилась в бесформенные лохмотья. Мне пришлось размотать сари и сделать из него подобие парео, сложив предварительно ткань в четыре слоя, чтобы она не волочилась по грязи. Теперь сари слиплось и задралось мне под мышки, так что я лежала у дороги в коротенькой кофточке и трусах. Разглядев друг друга получше, мы с Галей разразились дружным хохотом.

– Да. Хороши! Что делать будем? – отсмеявшись, спросила я.

– Не знаю. Хорошо бы помыться. Только где?

– Может, пойдем потихоньку, глядишь, ручей какой-нибудь попадется, или речка, или деревня? Тут сидеть – все равно бесполезно.

– Ладно, пошли. Только жрать ужасно хочется. Хоть бы банан стибрить!

– Где ты его стибришь? Пальмы вон какие высокие, к тому же они все зеленые. Пошли, может, в какой-нибудь деревне поедим.

Замотавшись кое-как в сари, я повисла на Галькиной руке, и мы побрели куда-то – чумазые, голодные, бесприютные, как кот Базилио и лиса Алиса.

Вскоре нас догнала яркая веселая процессия мужчин и женщин с пестрыми цветочными венками на шеях, с бубнами, какими-то балалайками, дудками, с песнями и плясками.

Сами не заметив как, мы пристроились в хвост этой толпы, включившись в общий ритм и прибавив шагу. Идти стало веселее. Никто нас не гнал. Иногда замыкавшие процессию женщины оборачивались и приветливо улыбались нам, и мы улыбались в ответ.

По дороге брел скот, проезжали повозки, стремительно проносились автомобили. Велосипедисты тянули груженые тележки, прицепленные к раме. Вокруг кипела простая трудовая жизнь, и мы с Галькой как-то напитались этим духом повседневных людских забот, доброты, веселья. Мы сами не заметили, как солнце стало садиться. Наша компания как раз добралась до селения и, пройдя его до середины, стала устраиваться на ночлег возле древнего храма на холме. Мы, естественно, не отставали от этих людей. Не знаю, почему мы вызвали у них такую симпатию, впрочем, если вспомнить паломников и святых, сидящих на ступенях гхатов в Варанаси, то можно – с натягом – и нас принять не за чумазых бродяжек, а за крепко верующих паломников. Нас накормили – да будет милосерден к ним Кришна – и выделили место в женском шатре, который натянули под кучкой густорастущих пальм.

Но, что самое удивительное, они ни о чем нас не спросили. Святые люди!

– Утром умоемся! – сонно пролепетала Галя, кладя щеку на пухлую ладошку. – Я здесь фонтан видела. – И она уснула.

Меня сон не брал. Хотя ноги гудели от непривычки к дальним пешим прогулкам, а тушенные в котелке овощи с пряностями и миндальными лепешками приятно согревали желудок и привносили уют в мою измотанную душу, сон не шел.

Из Кольхапура мы выбрались, но где мы сейчас и как далеко отсюда до Гоа? Рассматривая карту, я сосредоточилась на маршруте до Пуны и от нее до Гоа. Южное направление я совершенно не запомнила. Кажется, между Кольхапуром и Панаджи был нарисован значок самолета. Аэропорт? Может, крупный город? И сколько километров до него? Кажется, расстояние на глаз от Кольхапура до Панаджи было раза в два меньше, чем от Кольхапура до Пуны. Если идти дальше с паломниками, то и мыться не надо. Но если помыться, то можно попробовать нанять какой-нибудь транспорт или сесть в междугородний автобус. Наверняка такие здесь ходят. Только мыться нужно после третьего «кукареку», и обязательно – стоя лицом к востоку…

– Почему к востоку?

– Там Будда, – ответила мне госпожа Ваджпаи, вся окутанная чем-то золотисто-розовым.

– Какая вы стали красивая, – ответила я. – Но вы ведь мертвая!

– Поэтому и красивая, – она вдруг начала грубо трясти меня за плечо.

– Ой, вы что, больно же!

– Не ори! – шикнула на меня покойница не своим голосом. – Перебудишь всех! Вставай, мыться пойдем.

– А что, петух уже прокукарекал?

– Какой еще петух?! Вставай, говорю! – И Галя рывком посадила меня.

– Фу, ты меня напугала! Мне приснилось, что это меня Зеленая мымра за плечи трясет.

– Кто? – не въехала Галя.

– Да госпожа Ваджпаи.

– Покойница, что ли?

– Во всяком случае, когда я ее видела последний раз, она была трупом.

– Свят, свят, свят! – перекрестилась моя впечатлительная красавица.

– А зачем ты меня разбудила ни свет ни заря? – Я огляделась по сторонам: чернильно-синее небо утратило свою бархатную глубину, в нем появилась прозрачная зыбкость, но звезды еще сияли, восток был спокоен, кругом царила пронзительная тишина, какая бывает перед восходом.