Послышался шорох позади меня, и я обернулась на шум. Стас. Он виновато посмотрел на меня и завел руку за голову, как будто у него затекла шея и он пытался ее размять. Я сразу вернулась в прежнее положение – отвернулась, не желая видеть глаза, в которые я когда-то смотрела с непередаваемой любовью. Его агрессия, вызванная совершенно из ничего, меня обескуражила в самом плохом смысле слова. Таким я никогда его не видела. Да, по работе было пару раз, но, чтобы Стас срывался на мне или ком-то другом – никогда. Что на него нашло?

— Родная, прости меня, — Стас подошел ко мне вплотную, положив руки на плечи, и уткнулся лбом в мой затылок.

— Я промолчала, когда ты заявился не понятно откуда. Я промолчала и о том, что на звонок мой на твой сотовый приняла Лера, — проглатывая остатки гордости, сказала я. Ревность очень сильное чувство, которое вызывает самые неприятные формы эмоций. Этого я не хотела больше всего, и всегда избегала подобного. — Где ты был? — мой вопрос повис в воздухе, ниточкой удерживаемый моим ожиданием. — Стас…

— У Леры ночевал, — сухо ответил он, затем отошел от меня и принялся делать себе кофе, как ни в чем не бывало.

Меня будто ножом в спину проткнули. Полоснули так, что дышать стало нечем. Смахнув предательскую слезинку с щеки, я сделала глубокий вдох, затем выдох. На раз-два-три, я обернулась к Стасу лицом, собираясь спросить о последствиях этой ночи.

— Я просто спал у нее. Перебрал со спиртным, — Стас опередил меня, но я не поверила ему. Он прямо сейчас солгал мне в лицо, скрывая большее, о чем не хотел сознаваться.

— Нам нужно отложить свадьбу, — твердо заявила я, и Стас настороженно уставился на меня. Он поставил кружку с кофе на стол, расплескивая жидкость по поверхности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Что?

— Ты все слышал, — возмутилась я, хмуро глядя на мужчину.

— В каком смысле: отложить? Лиза, я не собираюсь ничего откладывать, — в гневе выпалил Стас. — Или ты передумала? — теперь снова в его глазах отразились подозрительные нотки, которые впивались в мою кожу до озноба.

— Я – нет, — сказала ему в ответ. — Но ты не оставляешь мне выбора! Боже! Черт бы побрал твою Францию! Твой Париж! Я хочу домой! — меня накрыло волной негодования, и я выплеснула всё, что накопилось за несколько недель проживания заграницей.

— Это все усталость и нервы, родная, — Стас притянул меня к себе, хотя он ничего не понял из мною сказанного. Это уже был крик души и отчаяние от сложившейся ситуации. Уткнувшись носом в его каменную грудь, я ощутила запах женских духов на его рубашке. Мне не оставалось ничего, кроме как стерпеть и этот факт.

— Ты изменился, как только мы приехали сюда. Огорошил меня, что остаемся тут на постоянке, а у меня вся моя жизнь дома – в Москве. Меня ждут там, Стас, — отпрянув от него, я попыталась вызвать в нем хотя бы крупицу понимания и сочувствия, но мой жених оказался не пробиваемым.

— Здесь нам будет лучше, — сказал, как отрезал, избегая прямого зрительного контакта.

— Не будет, — прошептала я, но Стас уже не слышал моих слов. Он вышел из кухни, оставив меня одну с полуразбитым сердцем и плачущей душой...

Мы со Стасом больше не разговаривали. И тема о переезде вновь повисла под знаком вопроса. Перетянув меня сюда, мой жених не посчитался с моим мнением, хотя обещал, что здесь будет только свадьба. Собравшись, Стас снова сбежал на свою работу. Его короткий поцелуй в щеку, будто мы чужие друг другу, окончательно расстроил меня. Я провожала его совершенно разбитой эмоционально.

— Буду вечером. Сходим поужинать в ресторан, — сухо сказал он напоследок.

— Хорошо, — кивнула я, соглашаясь с ним. — Ты не мог сегодня оставить свою работу на работе? Выходной же, — заупрямилась я.

Стас покачал головой и пожал плечами. Мой жених выглядел собранным, но по лицу пробежалась тень сомнения.

— Что с тобой, Стас? — я схватила его за руку и потянула на себя. Мужчина оценивающе пробежался по мне взглядом, ухмыльнулся.

— Я такой же, как и прежде, Лиза.

— Нет! Это не так, — настаивала на своем, показывая недовольство и свое подозрение. — Твоя мама против нашей свадьбы… почему? Почему она постоянно говорит мне о Лере? Как моя подруга связана с тобой? Не лги мне хотя бы сейчас, — пристально глядя друг другу в глаза, мы молчали. В коридоре выяснять отношения не самый лучший вариант, но другого момента у меня могло и не быть.

— Лиза, ты слишком воспринимаешь все близко к сердцу. У тебя предсвадебная лихорадка. Ты волнуешься. Я все понимаю, — затараторил Стас, повторяя одно и то же уже в сотый раз.

— Да нет у меня никакой лихорадки! — воскликнула я. — Ты издеваешься надо мной?

— Давай поговорим позже.

Стас грубо выдернул свою руку из моей хватки, украдкой кивая на любопытных соседей, высунувших свои носы из-за дверей.

— Не устраивай истерик.

— Ты заставляешь меня их закатывать. Вместо объяснений – сбегаешь, — после того как он поцеловал меня, с обидой и явным гневом проговорила в след уходящему Стасу.

— В пять будь готова. Заеду, — обронил он, и дверь лифта закрылась, оповещая скрипучим металлическим звуком.

Посмотрев на концерт, устроенный нами, соседи вернулись в свои коморки. Ох уж эти французы. Уверена, вечером каждый житель здешнего дома будет в курсе, что происходит у молодых.

Спустя пару часов нервотрепки, которую я сама себе устроила из-за Стаса, я почувствовала себя плохо. Прилегла и образы, которые утром я даровала Владу, наполнили мой разум обрывками нашей возродившейся страсти. Я до сих пор чувствовала на губах своих губы Влада. Он околдовал меня собой, и теперь мне трудно избавиться от тех чувств, что вдруг проснулись.

Перевернувшись на бок, я заметила в углу вещь. Нахмурилась, испытывая мгновенную тревожность и волнение. Это не Стас ее там оставил, а Влад. О боже… А ведь мой жених был тут в спальне, пока мы с Владом находились на кухне.

Я соскочила с кровати и ринулась к ней – чехол от фотоаппарата, скомканный. Мой фотограф его забыл, или оставил умышленно. Сев прямо на пол, я опустила голову на коленки, держа в руке кусок кожаной ткани. Грусть душила меня, а в комнате становилось душно, в буквально смысле, я задыхалась. Стас видел этот чехол, тут даже гадать не нужно. И потому он так холодно ко мне отнесся, заставляя признаться в чем-либо.